Протекло, наверно, не больше шестой части цикла, когда Хануман ожил. Путники, не сговариваясь, разом убрали горячие ладони, шагнули в стороны, с усталым интересом наблюдая за процессом. Зала взорвалась ликованием – всенародному герою подарили вторую жизнь: золотой обезьян легко, пружинисто поднялся с колен, на одной пятке развернулся к новым героям (при этом в очах бурлила сила), душевно поклонился всем по совокупности и отдельно – до безумия смелой девочке, дав громкую клятву: