Посидев минут пять, я ощутил, как начинают леденеть ступни в промокших кроссах. Я встал во весь рост и переступил с ноги на ногу. Внутри вроде не хлюпает, просто кожзам промок. В рюкзаке у меня сухие носки. Теперь, пожалуй, придётся таскать с собой запасную обувь. На такие вот всякие случаи.

Положив рюкзак на чистый снег и водрузив сверху телефон, я развязал шнурки, поднял левую ногу и, балансируя на правой, стащил кроссовку и мокрый носок и надел сухой. Затем то же самое проделал с другой ногой. Теперь можно спокойно и уверенно идти дальше. Но сначала надо понять, в какую сторону.

Я запустил навигатор, и он показал точку, где я сейчас нахожусь. Оказалось, я сбился с нужной тропинки и бежал от дома в лесу другим путём, не тем, которым пришёл туда. С того места, где я сидел сейчас, не было видно городских огней, и мне не верилось, что я в Москве, в Царицыне. Навигатор построил маршрут до ближайшей станции метро – «Орехово». Почти полкилометра топать. Но не сидеть же тут до утра?

Сделав несколько десятков шагов, я услышал характерный треск тонкого ледка и понял, что наступил в лужу. Вода быстро пробралась в кроссовки. Я пригляделся: это русло небольшого ручейка… Но делать нечего, нужно его перейти. Ещё шаг – и я ухнул в воду по колено. Громко и матерно проклиная судьбу, заказ и всё на свете, я пошлёпал через ручей. Он оказался не шире метра, и я перешёл его за секунды, но за эти секунды успел пообещать неизвестно кому прямо сейчас добраться до вокзала и уехать домой, в Вологду, на первом же поезде.

Через полтора часа я был дома. Сил не было ни на что, даже на душ. Есть не хотелось. Я налил в кружку тёплой воды из фильтра и напился. В комнате было нестерпимо жарко. Единственная форточка была раскрыта настежь, но это не спасало от жары. Я подошёл к окну и прислонился лбом к прохладному стеклу, обклеенному газетами. Их налепил ещё прошлый квартирант, а я не стал сдирать. Они пожелтели, и от этого в комнату проникало меньше света от солнца днём и от фонарей ночью. Занавесок я до сих пор не завел. В одном месте в проплешине среди газет я когда-то приклеил лист А4 со своими старыми записями, чтобы не оставить шансов полуденному солнцу. В ясные дни к обеду оно вовсю сияло над Битцевским парком и проникало прямо в моё окно, слепило и мешало думать.

Я отстранился от стекла и нашёл глазами четверостишие, выведенное на листе синими чернилами:

Я прочёл эти строки вслух, и это подействовало на меня умиротворяюще, нервное напряжение, весь вечер державшее меня железной хваткой, ушло. Сняв наконец промокшие джинсы и футболку, я упал на кровать. И тут же провалился. Матрас выбил тонкие ламели из гнёзд, все до единой, и оказался на полу, и я рухнул вместе с ним. Сегодня я первый раз должен был спать на новой кровати. Её привезли два дня назад, я собрал её сегодня утром. Я долго думал, купить кровать или продолжать спать на надувном матрасе. За ночь он сдувался наполовину, и от него отвратно пахло жжёной резиной. Я даже купил клеёнку и обклеил матрас, но из-за этого простыня скользила, и мне приходилось балансировать, чтобы не кататься вместе с ней по матрасу.

Вообще-то в комнате стоял диван и даже имелся тонкий матрасик. Но они были такие жёсткие и комковатые, что казалось, будто в них наложили щебня и кирпичей. Матрасик я сложил и засунул за шкаф, а на диване раскладывал одежду, заряжал телефон, хранил различные вещи – только для этого он и годился. Пришлось купить небольшой надувной матрас, чтобы было на чём спать.