Те, кто мог по службе, переключились с контроля оперативной ситуации на контроль информационной. Праздничный номер в основном состоял из весёлых картинок, и, конечно, многие из них были посвящены самому весёлому, красивому и запоминающемуся – эпическим битвам нацболов и ОМОНа на митингах. Визуально это сразу создало общность, задало приподнятое боевое настроение, а нужные слова я добавил устно. Они долго искали на фотографиях себя, но, к сожалению, никто из них в кадр не попал. Многие же из организаторов Съезда на них получились очень здорово, их с радостью узнавали, когда они проходили возле пазиков, и это вселяло в собравшихся ещё большую уверенность в том, что всё идёт правильно и надёжно.

Поскольку менты несением службы привязаны к определённым местам, то я и ходил змейкой, чтобы все, кто хочет, могли у меня спросить о том, что им было интересно. Через очень непродолжительное время экземпляры нашей газеты украсили лобовые стёкла пазиков и служебных машин. Сигнал потенциальному врагу был дан недвусмысленный: если сунутся – будут иметь дело с нацболами. Что в этом случае будут делать затаившиеся в засадах сотрудники в штатском – врагу тоже было ясно.

По всей видимости, информация распространялась всё дальше, и из города прибывали самые разные солидные очень приятные дядьки, все интересовались у товарищей и у меня, чего мы хотим. Разумеется, всё это не могло обойтись без внимания «Братьев Большого Брата». Они, конечно, не представлялись и старались не выделяться среди прочих приятных дядек, но их сразу было видно – если менты опирались в первую очередь непосредственно на ментальность, то «братья» в большей степени на образование, хотя, в отличие от так любимой мной среды, они умели им пользоваться. Это и понятно – они в целом бились с врагом, у которого нет разума, а только сознание, и здесь принцип сочувствия мог очень сильно подвести – тут нужно именно знание.

Герман и Алёна, иронично ухмыляясь, наблюдали за всей этой длительной сценой и, конечно, очень внимательно выслушивали, что же я там такое несу, что это интересно съехавшимся с половины города приятным дядькам, из которых я-то никого ещё не знал, но думаю, что они знали некоторых очень хорошо. Через некоторое время они удалились по дальнейшим делам.

В фойе подтянулись и другие ребята, любящие поговорить о политике с понимающими людьми, и наступило такое братание, что начала происходить некоторая путаница. Правда, политически вполне адекватная.

Сидим мы на столе с какими-то двумя операми и о чём-то оживлённо беседуем. Подходит одна из наших девочек, кстати, дочка одного из блестящих отечественных палеонтологов, и тоже радостно включается в беседу. Приподнятость настроения у всех зашкаливала – и съехались друзья со всей страны, которых ты раньше никогда не видел, и организационно мы победили. Девочка видела явно дружескую беседу и решила, что это какие-то регионалы, поэтому тоже стала что-то рассказывать – но не лишнее, лишнее мы никогда не рассказывали даже ближайшим товарищам. Потом увидела, что у ребят нет значков, которые были отчеканены к съезду, и стала им предлагать два своих, а два, кстати, было не положено, и говорить, что она достанет себе ещё.

Принять мои семафоры ей мешал полнейший восторг – отлично её понимаю, сам попадал в такие ситуации. Опера, ухмыляясь, от значков отказывались, хотя им очень хотелось, но обман доверившегося – это зашквар. Девочку это очень удивляло, в конце концов я уже впрямую сказал мужикам «щас», отвёл её в сторону и популярно объяснил, что если я с кем-то мило беседую, то, скорее всего, это опера, а нацболов я, скорее всего, буду за что-нибудь ругать. Девочка продолжала участвовать в беседе и укладывать оперативные нюансы в своём мощном детском воображении.