Мы провели с детьми ещё один незабываемый вечер, в этот раз нам тяжело расставаться, ведь утром Итан должен идти в школу, а Эви снова продолжить курс терапии. Я оставил их ненадолго, чтобы дети смогли поиграть без присмотра взрослого, ведь для них это основное время для проявления себя. И действительно, кое-что прояснилось. Я оставил небольшую щель в двери и сел возле, чтобы понять, что может беспокоить двух необычных детей в таком юном возрасте. Итан рассказал Эви о своём одиночестве – о том, что только ей может открыть самые сокровенные тайны. Сын не прекращал говорить о нас, о беспокойстве за своих родителей, ведь отношения между мной и Эбби отрицательно влияли на ребёнка. А Эви в свою очередь, выслушав Итана, рассказала о том, что уверена в своей причастности к смерти родителей. Разговор уже стал выходить за рамки, и я решил зайти в комнату, чтобы их прервать.

– Эй, ребята. Пора расходиться.

Итан вздохнул, но ему было приятно провести время в такой компании. Я отвёз сына домой, уложил спать, но решил ненадолго вернуться в больницу, чтобы уделить время девочке.

– Ты не спишь, детка, – осторожно открыв дверь, спросил я.

– Нет. Спасибо, что позволил мне пообщаться с Итаном, нам было весело. А когда он снова придёт?

– Думаю, скоро. Мы можем вместе сходить в зоопарк или куда-нибудь ещё? Куда захочешь.

– Это ведь не шутка?! Спасибо, Саймон! – Эви выпрыгнула из постели, чтобы обнять меня.

Я чувствовал маленькие ручки на шее, это детское тепло придавало мне сил. Мне приятно, что я смог угодить сразу обоим детям, ведь они совсем разные.

– Ты ведь расскажешь мне, что тебя так тревожит? – осторожно спросил я.

Девочка убрала руки, посмотрела на меня пронзительным взглядом, в котором чувствовалась бесконечная тревога. Девочка ответила:

– Утром я всё тебе расскажу…

Вернувшись домой, я долго ворочался в постели, никак не уснуть. Итан спал глубоко и, наверное, впервые спокойно, ведь у него появился друг, с которым он может проводить много времени, а главное – который может его услышать. Я не мог дождаться утра. В пять часов уже проснулся и, собравшись, направился в больницу. Я провёл всё утро в своём кабинете, разобрался со многими делами, которые не давали мне продолжать работу, а позже уже ближе к полудню отправился на групповые занятия, чтобы забрать Эви на терапию. Девочка была очень рада меня видеть, взяв меня за руку, бежала вприпрыжку.

Мы переместились в комнату. Я должен услышать её версию истории, произошедшей с приёмными родителями. Перейдя ближе к основной теме, волнующей меня, девочка поменялась в лице – она знала, что должна рассказать мне о случившемся и это помогло бы ей поскорее вернуться к нормальной жизни.

– Я должен спросить тебя, Эви… ты знаешь о чём…

– Саймон, мне не очень хочется говорить о родителях…

– Придётся, милая. Ты ведь не всегда сможешь здесь находиться, очень скоро я подыщу тебе новую семью, в которой тебя будут любить, ты сможешь найти новых друзей, снова пойти в школу, но для этого, я должен убедить некоторых людей, что ты абсолютно здорова. Ты ведь меня понимаешь?

– Я… кажется, это сделала я…

– Что ты сделала, Эви? – аккуратно спрашивал я.

– Мои родители, они ругались… постоянно ругались, я пряталась под кроватью, закрывала уши руками, но всё равно всё слышала… папа… он… он ругался на маму и бил всегда, а потом приходил в мою комнату и…

Девочка заплакала, я тут же её обнял, чтобы остановить поток слёз. Как же мне жаль, но нужно выяснить всё до конца.

– Папа и тебя бил тоже?

– Да… он кричал,… всегда кричал. Я ничего такого не делала, чтобы его разозлить. Папа всегда был зол. А мама только продолжала подстрекать… мне это надоело… они ведь не были моими настоящими родителями,… какое право они имели так со мной поступать?!