Наверное, не удивительно, что Гагарин был так похож на олимпийца. В каком-то смысле он им и был. По крайней мере, в сознании людей. Особенно, верно, среди жителей «Третьего Рима», окружённых символами революций, побед и труда, навечно запечатлённых в камне.

Конечно, проходя по длиннющей площади, мимо павильонов, мы видели и очевидные плоды творения людей моей матери: около каждого павильона были украшенные самыми яркими цветами скелеты, в духе мексиканского культа Санта-Муэрте. Такое пренебрежение к смерти было для меня с одной стороны шокирующим, а с другой, где-то внутри, вызывало уважение и даже интерес.

Как спокойно относятся к смерти те кто делал эти статуи? Наверное, им просто плевать, раз они пренебрегают даже идеей захоронения ради искусства. Довольно эстетичного, хоть и пугающего искусства. Наверное, они и свои тела пожертвуют на такое дело…

Мы прошли по пустующей алее со множеством работающих фонтанов, вышли через колоссальную арку и оказались на огромной площади, мощённой каменной плиткой.

Как раз, мимо проезжал громоздкий восьмиколесный автомобиль. Судя по всему, сделанный на базе БТР-80, к которому вместо боевого отсека приделали что-то вроде невысокого автобусного верха. Мартин помахал водителю и тот подрулил к нам. Машина была высокой, куда более высокой, чем я её представляла по рассказам Вань-Шеня. Он говорил, что их всё ещё собирают на Горьковском автозаводе… удивительно, сколько всего сохранилось с ядерной войны!

Тилацин закинул блестящую монетку в открытое окно кабины водителя, а сам направился к пустующей секции, где должны пассажиры, сказав попутно:

– Вообще, проезд здесь бесплатный, любые траты добровольны. Но я предпочитаю платить за труд, – он поднялся на ступеньку и открыл дверь, приглашая нас внутрь, – Садитесь вперёд, люблю кататься, смотря в окно над водительской кабиной!

– А куда мы, собственно, едем? – спросил Феликс.

– Куда нас приведёт дорога! Автобусы здесь ездят исключительно хаотично. Но разве это не здорово?

Грузно выдохнув, лис помог мне подняться внутрь салона. Мы сели спереди так, что могли наблюдать дорогу перед машиной. В салоне было свежо, удобно и играла песня группы Гарин и гиперболоиды «Мама, мы все тяжело больны…» Я откинулась на кожаную спинку кресла и лбом прислонилась к холодному стеклу, осматривая гигантский парк.

Да уж… Странно начинается первое путешествие в моей жизни. И наверняка странно закончится. Я была в этом уверена.

Москва представала предо мной очень странным городом, особенно когда мы выехали на Проспект Мира. Во-первых, она поражала своими масштабами. Мегаполис был просто головокружительно большим. Во-вторых, былая столица отлично сохранилась со всеми аккуратными домиками, архитектурными ансамблями, парками, садами, широкими проспектами.

Все дома были ярко окрашены в самые разные неоновые цвета. Повсюду были граффити. Автомобили, в большом количестве курсировавшие по дорогам, были в большинстве своём «выживальческими» вездеходами, бронетранспортёрами и внедорожниками самых разных конструкций. Зачастую они тоже были подкрашены и причудливо разрисованы.

На дорогах царил хаос, никаких знаков, никаких светофоров, кто успел – того и дорога. Тем не менее, люди каким-то чудом разъезжались, и я не видела по пути ни одной аварии. А вот праздно гуляющих по улице людей с модифицированными телами и самой невероятной одеждой. Повсюду играла самая разная музыка, так что город походил на один большой фестиваль.

Сам по себе он ярко контрастировал с тем, что я наблюдала в городах по пути. Здесь не было разрухи, лишь управляемый хаос, со смешением былого и нового.