Впервые уголовная ответственность, предусматривающая ответственность за посягательства на безопасность жизни или здоровья потребителей, была установлена в российском законодательстве в конце XVIII в. Правовой анализ известных ныне древнерусских правовых памятников[62] не позволяет нам утверждать, что подобные деяния были предусмотрены в качестве преступных в Древней Руси.

Такое положение сохраняется и в законодательстве периода образования и укрепления Русского централизованного государства на рубеже XII–XVI вв. Отсутствие специализированных мер охраны здоровья населения как составной части общественной безопасности в этот период, в том числе и правового характера, можно попытаться объяснить, прежде всего, внешнеполитическими причинами, в связи с чем приоритетным направлением выступает обеспечение внешней безопасности страны.

О. И. Чистяков указывал: «Фактором, ускорившим централизацию Руси, была необходимость борьбы против золотоордынского гнета за освобождение от иноземного ига, независимость, обеспечение обороноспособности страны»[63]. Таким образом, общественная, т. е. внутренняя, безопасность страны законодателем тех лет рассматривалась в качестве второстепенного интереса правовой охраны.

Вступление России в эпоху абсолютизма, развитие буржуазных экономических отношений, революционные движения, кризис крепостнического хозяйства, судебная реформа нашли свое отражение и в содержании уголовной ответственности того периода.

Так, законодательство второй половины XVIII–XIX вв. впервые в истории России установило охрану общественной безопасности. По мнению Г. П. Новоселова, «посягательства на общественную безопасность впервые выделены в самостоятельную группу еще в Уложении о наказаниях уголовных и исполнительных 1845 г., где в разделе «О преступлениях и проступках против общественного благоустройства и благочиния» содержалась глава «О нарушении общественного спокойствия, порядка и ограждающих их постановлении»[64].

Однако хочется добавить, что в шестом отделении «О нарушении правил, ограждающих безвредность жизненных припасов и напитков» первой главы раздела VIII настоящего Уложения уже имелось 28 статей (ст. 1058–1075), в которых было отражено наличие определенной правовой ответственности за анализируемые нами правонарушения.

Так, ст. 1058 устанавливала ответственность за продажу сырого или недопеченного хлеба; ст. 1059 – за продажу испортившегося мяса или испортившейся рыбы; ст. 1070 – за выделывание посуды для хранения или приготовления съестных припасов и напитков из составов, вредных для здоровья.

В «Уставе благочиния, или полицейском» от 8 апреля 1782 г., подписанном Екатериной II, уголовная ответственность предусматривалась только за продажу испорченных товаров[65].

Впервые специализированная норма появилась в России в «Уставе о наказаниях, налагаемых мировыми судьями» принятом 20 ноября 1864 г., где в гл. 9 «О проступках против народного здравия» в ст. 115 было указано следующее:

«За изготовление для продажи или за продажу съестных припасов или напитков, вредных для здоровья или испортившихся, а равно за выделку посуды из вредных для здоровья материалов виновные, сверх уничтожения припасов, напитков или посуды, подвергаются аресту не свыше одного месяца или денежному взысканию не свыше 100 рублей»[66].

Уголовное уложение 1903 г. также предусматривало уголовную ответственность за аналогичные действия[67], при этом анализируемые нормы относились к преступлениям против