Мы опустились на траву, приняв положение лежа на животе, только наши головы торчали на границе со спуском и лысой горой. У костра танцевали женщины, которых было так много, что глаза разбегались. Они были в старомодных бархатных и шелковых платьях разных цветов, а на их лицах были маски.

Осмотрев присутствующих, я заметила и музыкантов. Двое были одеты в правдоподобные костюмы черных козлов. Они были небольшого роста, словно в костюме были дети лет восьми. Огромная голова с ярко выделяющимися глазами, в которых красовался черный прямоугольник, волосатый подбородок, внушительные рога, загнутые назад и двигающиеся в такт музыке уши, не менее волосатое тело и мощные ноги, которые сужались в изящные копыта. В руках, которые выглядели как человеческие, один держал волынку, а другой гитару.

Тот, что с волынкой в руках неведомым мне образом дул в трубку для подачи воздуха, а второй ловко перебирал пальцами с длинными когтями струны.

– Что здесь происходит? – прошептала я.

– Похоже на Венецианский2 карнавал. Только вот мы не в Италии и сейчас не февраль.

Маски на лицах женщин были обворожительно красивыми и пугающими одновременно. Казалось, что под маской прячется вовсе не человек, а кто угодно. Волк, коза или неведомое чудовище, что прикидывается человеком.

– Вон та, например – шут. – Магне указал на женщину в зеленом платье с пышным декольте.

На ее лице была маска из золота с улыбающимся ртом и двумя дырками для глаз, причем под каждым из которых растекшееся пятно черного и красного цвета. А у лба торчащие в разные стороны пластины с бубенчиками на концах.

– А та? – Я указала на женщину в черном платье с маской, у которой три лица.

– Трехликая, сочетает в себе три самые яркие эмоции: печаль, ярость и гнев.

Выглядит не очень-то доброжелательно, хоть и исполнена в серебряной огранке. Самым интересным было то, что у лиц этой маски всего четыре глаза на троих. От того то она и показалась мне жуткой.

– Откуда ты это знаешь?

– В прошлом году был на карнавале в Италии.

Я указала еще на пару масок и Магне произнес их замысловатые названия: «Скарамуш», «Ньяга», «Моретта», «Коломбина» и «Баута», которые показались мне не менее пугающими, чем трехликая.

– А как насчет тех? – указала на музыкантов в костюме козлов.

– Боюсь, я не знаю, названия их костюмов, и…– Магне запнулся. – Они кажутся такими натуральными, словно настоящие козлы встали на задние копыта и исполняют музыку.

– У козлов разве бывают человеческие руки вместо копыт?!

– Я не знаю, честное слово, это какой-то сюр.

Четыре женщины скакали у костра в причудливом танце, который сложно было назвать таковым. Трое сидели на земле и, хихикая, что-то обсуждали. Несколько парочек прохаживались взад-вперед, а кто-то в мрачном одиночестве бездельно изучал небо, шепча себе что-то под нос. В одной руке каждая из женщин держала по золотому кубку, из которого то и дело выплескивалось что-то вроде красного вина.

Происходящее походило на какой-то спектакль. Только вот зрителей здесь не было, не считая нас с Магне.

Возле костра возникла старуха, которая поднятием двух морщинистых рук прекратила музыку, что издавали козлы. Ее седые волосы свисали изящными кудрями, а платье было обшито золотом и драгоценными камнями.

В воздухе витал необъяснимый шепот и аромат жженого валежника. Искры из костра так и выскакивали, намереваясь прыгнуть на траву. Одна молодая девушка, как мне показалось, сидела возле костра и махала кистью правой руки, как будто сдерживая их. Но, скорее всего, она просто притворялась. Как человек может сдерживать одну из стихий природы?!