Слёзы жгли глаза, но я не позволила им вырваться наружу. Завтра я должна быть сильной. Я должна показать Уильяму Вольфу, что он имеет дело не с наивной девчонкой, а с женщиной, способной защитить себя и своих близких.

Я сделала глубокий вдох и открыла глаза. Виноградники утонули в темноте. Лишь слабый лунный свет пробивался сквозь листву, создавая причудливые тени. Этот мрак пугал меня, но в то же время в нем я находила какое-то странное утешение. Словно природа говорила мне:

– Не бойся, Элиза. За ночью всегда наступает рассвет.

Я развернулась и пошла в дом. Завтра будет трудный день. Мне нужно подготовиться к встрече с Уильямом Вольфом, собрать всю свою волю в кулак и быть готовой ко всему. Ведь на кону стояла не только моя жизнь, но и будущее моей семьи. И я сделаю все, чтобы защитить их. Даже если это будет означать продать себя в рабство.

Ночь прошла в кошмаре. Я ворочалась в постели, словно пыталась вырваться из невидимых пут. Я видела сны, полные теней и угроз. Александр Вольф, имя, доселе мне незнакомое, превратился в воплощение зла, в безликую силу, готовую поглотить меня.

Под утро я встала разбитой и опустошённой. Солнце светило предательски ярко, и даже пение птиц раздражало своим беззаботным весельем. Я посмотрела на себя в зеркало и увидела незнакомку – бледное лицо с запавшими глазами, в которых не осталось и следа былой живости.

С трудом заставив себя принять душ, я надела голубое шёлковое платье, подаренное отцом. Это была моя любимая вещь, символ светлых дней и надежд. Я надела жемчужное ожерелье бабушки, словно пытаясь заручиться поддержкой предков. Я хотела выглядеть достойно, чтобы этот Уильям Вольф понял, что имеет дело не с покорной овечкой, а с личностью, с человеком, способным бороться.

Спустившись вниз, я увидела мать, ожидающую меня с нервной улыбкой. Она обняла меня, прошептав на ухо слова поддержки. Но я знала, что в её глазах плещется страх. Она так же, как и я, боялась этой встречи.

Я вышла из дома, направляясь к чёрному лимузину, который ждал меня у ворот. Водитель открыл дверь, и я, сделав глубокий вдох, шагнула в неизвестность. Я ехала на встречу с человеком, который должен был решить мою судьбу. Я ехала в клетку, надеясь сохранить в себе искру свободы. Я ехала к Уильяму Вольфу, сжимая кулаки и повторяя про себя: "Я – Элиза Грейс Блэквуд. И я не сдамся без боя."

2. Уильям

Дым дорогой сигары кружился в воздухе, смешиваясь с ароматом кожи и старого коньяка в моём кабинете. Панорамные окна, открывающие захватывающий вид на Манхэттен, были сейчас плотно зашторены. Свет от настольной лампы выхватывал из полумрака лишь часть моего лица, оставляя остальное в тени. Я любил эту игру света и тьмы – она отражала мою суть.

В кресле напротив сидела Изабелла Блэквуд. Женщина с потухшим взглядом и изящными руками, сжимающими сумочку так, словно та была единственной надеждой на спасение. Передо мной сидела не гордая аристократка, а загнанная в угол зверушка, готовая на всё ради выживания. И это мне нравилось.

Я наблюдал за ней с ледяным спокойствием, откинувшись в кресле из черной кожи, наслаждаясь своей властью. Сквозь панорамное окно за моей спиной открывался захватывающий вид на ночной Манхэттен, мерцающий миллионами огней. Знал, что каждое моё слово, каждый мой жест, даже едва заметное движение брови, имеют вес, способны изменить её жизнь, раздавить, словно хрупкую бабочку. Эта власть опьяняла, возбуждала, наполняла чувством превосходства.

– Миссис Блэквуд, – мой голос прозвучал ровно и сухо, без малейшего намёка на сочувствие. Голос, отточенный годами переговоров, заключения сделок, подавления конкурентов. – Думаю, мы оба понимаем, зачем вы здесь. Зачем вы унизились до просьбы о встрече, до мольбы о помощи.