Роза с Глёзом сильно засмеялись.

Призма замерла в предрассветной тишине. Стены, еще недавно искрящиеся тревожным алым, теперь переливались голубым и розовым – отражением кристалла Глёза и света Розы. Они стояли у окна в его комнате, наблюдая, как волны за стеклом успокаиваются, повторяя ритм их дыхания.

– Ты чувствуешь? – Роза приложила ладонь к хрустальной стене. – Призма заживает.

Глёз кивнул, сжимая в руке аквамариновый кристалл. Он все еще пульсировал, но теперь мягко, как сердцебиение спящего зверя.

– А Нокс?

– Спрятался. Но не исчез. – Она коснулась медальона, и чёрная точка в его центре дрогнула. – Он будет ждать слабины.

За дверью послышался грохот – Жёнол, судя по всему, пытался «усовершенствовать» кухню. Фиолины ругательства смешивались с монотонным бормотанием Зерала, что-то вычислявшего в соседней комнате. Даже Сит, обычно молчаливый, огрызнулся:

– Если твой «коктейль» взорвётся ещё раз, я его тебе на голову пролью!!!

Глёз усмехнулся. Этот хаос казался… правильным. Живым.

– Раньше я думал, сила – это когда тебя не трогают волны. А оказалось…

– Сила – это плыть, даже если накрывает с головой, – закончила за него Роза. Её розовый свет обвил его запястье, и кристалл ответил всплеском голубых искр.

Глёз отвернулся от окна.

– Мы справимся. Вместе.

Роза посмотрела на него, и в её глазах мелькнуло что-то невысказанное. Медальон на её шее сжался, чёрная точка на миг стала больше.

– Даже если придётся заплатить цену?

Он хотел спросить, что она имеет в виду, но в этот момент Жёнол ворвался в комнату, пахнущий гарью и апельсинами:

– Эй, плакса! Фиола говорит, если не поможешь тушить плиту, тебя переименуют в «Соплю-моплю»!

– Идиот, – Роза закатила глаза, но улыбнулась. – Ладно, спасай кухню.

Когда Глёз вышел, она осталась у окна. Волны за стеклом вдруг почернели. Медальон дрогнул, и тень Нокса проскользнула по стене:

– Они доверяют тебе. Как наивно…

– Заткнись, – прошептала она, гася розовым светом трещину, поползшую по подоконнику. – Они сильнее тебя.

– Но ты слабее, чем кажешься, – засмеялся Нокс. – Скоро они увидят, кто ты на самом деле…

Тень растворилась. Роза с силой сжала медальон, чтобы дрожь в руках не стала заметной.

«Смех – последний мазок на полотне ужаса: чтобы победить тьму, надо разбить зеркало страха и собрать мозаику из осколков своего безумия»

Кухня Призмы напоминала зону экстремального кулинарного эксперимента. Стены были исчерчены оранжевыми подтёками и пятнами неизвестного происхождения, а в центре Жёнол в жёлтом плаще и защитных очках тряс колбой с кипящей жидкостью цвета ядовитого мармелада:

– Глёз! Это «Слёзы Феникса»! Горит, но не сгорает!

Глёз, всё ещё сжимавший свой аквамариновый кристалл, вздохнул и помогал другим тушить пожар, а Жёнол уже мчался к выходу, крикнув:

– Ладно, бегу творить вечность! Не грустите без меня!

Он вылетел в коридор и столкнулся с Тайлером, который пробирался вдоль стены, прижимая к груди папку с эскизами.

Бам!

Бумаги разлетелись, как испуганные голуби. На одном из листов был изображён Оливер, пьющий чай с тенеподобными существами, на другом – библиотека, превращённая в лабиринт из цифр и формул.

– Вау! – Жёнол поднял эскиз, где он сам летел на гигантской кисти над пропастью. – Это я? Ты сделал меня Пикассо в мире искусства!

Тайлер, поправляя очки с оранжевой оправой, собрал листы:

– Это… просто попытка запечатлеть энергию Призмы.

– Где ты торчал всё это время? – Жёнол вскочил, не в силах усидеть на месте. – Я тут изобретал будущее кулинарии, а ты что, медитировал с красками?

– В мастерской. Дописывал серию для галереи, – Тайлер указал на дверь в конце коридора. – Зерал построил её по моей просьбе.