Он знал, что должен сделать.

Он должен избавиться от него.

Он должен убить его.

Поздней ночью, когда город погрузился в тишину, Элиас вышел из своей квартиры и направился к дому стажера. В голове его пульсировала только одна мысль: он должен остановить его.

Он добрался до дома стажера и спрятался в тени деревьев. Он ждал, пока в доме погаснет свет.

Через некоторое время свет погас. Элиас осторожно подошел к дому и попытался открыть дверь. Она была заперта.

Он достал из кармана отмычку и начал взламывать замок. Через несколько минут замок поддался.

Элиас тихо вошел в дом. Внутри было темно и тихо.

Он осторожно пробирался по коридору, стараясь не шуметь. Он дошел до спальни стажера и приоткрыл дверь.

Стажер спал в своей кровати.

Элиас вошел в комнату и подошел к кровати. Он поднял нож.

Его рука дрожала. Он не мог этого сделать. Он не мог убить человека.

Но он должен был. Он должен был остановить его.

Он закрыл глаза и вонзил нож в грудь стажера.

Стажер вскрикнул и проснулся. Он посмотрел на Элиаса с ужасом в глазах.

Элиас вытащил нож и ударил еще раз. И еще раз.

Кровь брызнула на стены, на пол, на лицо Элиаса.

Наконец, стажер затих.

Элиас стоял над его телом, тяжело дыша. Его рука дрожала, его тело била дрожь.

Он убил человека.

Он совершил непоправимое.

Но… он чувствовал облегчение.

Паранойя отступила. Страх исчез.

Он был свободен. Или ему так казалось.

В последующие часы Элиас лихорадочно заметал следы. Он вытер кровь, уничтожил улики, вынес тело из дома и закопал его в лесу.

Вернувшись домой, он принял душ, переоделся и попытался заснуть. Но сон не шел. В его голове постоянно всплывала картина убийства.

Он лежал в постели, глядя в потолок, и думал о том, что он сделал. Он совершил ужасное преступление. Он отнял жизнь у другого человека.

Но он не чувствовал раскаяния. Он чувствовал только облегчение.

Он избавился от своей паранойи. Он избавился от своего страха.

Он был свободен.

Но как долго продлится эта свобода? И какой ценой она ему досталась?

За окном зашелестели листья деревьев. Элиасу показалось, что он слышит шепот.

Облегчение длилось недолго. Буквально несколько часов. Как только первые лучи солнца пробились сквозь щели в задернутых шторах, паранойя вернулась. Но теперь она была не такой, как раньше. Она была более острой, более коварной, более всепоглощающей. Раньше Элиас боялся неизвестности, боялся того, что может случиться. Теперь он боялся известности. Он боялся, что его разоблачат.

Он убил человека. И этот факт, словно клеймо, отпечатался на его душе. Он не мог избавиться от чувства, что за ним наблюдают, что каждый его шаг отслеживается, что каждое его слово записывается.

Он встал с кровати, чувствуя себя разбитым и опустошенным. Его тело болело, его голова гудела. Он посмотрел в зеркало и не узнал себя. В зеркале на него смотрел незнакомый человек – с запавшими глазами, осунувшимся лицом и седыми волосами.

– Что ты наделал? – прошептал он.

В ответ он услышал только тишину.

Он пошел в ванную и включил воду. Горячая вода обжигала его кожу, но он не чувствовал боли. Он стоял под душем, пытаясь смыть с себя кровь, грязь, вину.

Но это было невозможно. Кровь была не только на его теле, она была в его душе. Грязь была не только на его одежде, она была в его мыслях. Вина была не только на его совести, она была в его сердце.

После душа он позавтракал, но ничего не мог проглотить. Еда казалась ему безвкусной, безжизненной. Он выпил чашку кофе, но это не помогло ему проснуться. Он чувствовал себя вялым, апатичным, словно его жизненные силы были истощены.