Возле моей руки оказывается полупрозрачная тварь, похожая на комара, но размером с морскую свинку. Бронзовый, весь из винтиков, болтиков и скрепок. Лапки-проволочки. Туловище — небольшой резервуар с крохотным люком наверху. Тоненький хоботок впивается в палец. И я заворожено наблюдаю, как в нутро механического насекомого затекает моя кровь.

Комар отваливается и ползёт к дракону.

И по ту сторону разделяющей стены, над столом, возникает и светится панель с кнопками и клавиатурой. (Ух ты, сенсорная!) Справа от меня на столе за стеной — круг, разделённый на пять секторов. Туда садиться комар, выпускает кровь, как из шланга.

Стекло, разделяющее нас, мерцает, как экран.

В углу, сменяя друг друга, мелькают лица, а рядом — течёт бирюзовый текст: инспектор ищет какие-то соответствия по крови. Что-то вроде анализа ДНК.

Поиск останавливается, и передо мной гордое, красивое лицо мужчины средних лет. О таких говорят породистый. И безошибочно определяют социальный статус — аристократ.

— Герцог Дьюилли?! — ошарашено говорит дракон. — Значит, вы (и куда только девалось пренебрежительное «ты»?) его похищенная дочь и мо...

Слова обрываются, вижу, как грудь змея высоко вздымается, слышу гулкое биенье драконьего сердца.

Но мои мысли о другом. Нашёлся! Отец! Так похожий на моего. Вот бы увидеться с ним! Только бы раз! Он бы спас меня от всех драконов и бездн.

Инспектор же явно в смятении. Ходит туда-сюда, бьёт хвостом, ноздрями дрожит. В глазах, которые зеркало души, полыхает ад.

— Леди Дьюилли — двоедушица? Что теперь делать? Светлая по рождению не может пасть!

Даже жалко его. Не привык, должно быть, когда что-то идёт в разрез с предписаниями?

— Ну вы ведь можете никому не говорить про меня? — подсказываю и тут же жалею, потому что он пристально уставляется на меня, прожигает насквозь.

И уже не в голове, а сверху, оглушая, льются слова — непреклонные, строгие, страшные:

— Что же ты колеблешься, ангел? Лишь душа, тронутая тьмой, может подбивать ко лжи! Двоедушцам полагается Бездна. Так изыйди же в неё, мерзкая грешница!

Зажимы на запястьях отщёлкиваются, стул отползает, будто живой. Пол разверзается, срываюсь.

— Девочки! Вы обещали!

И последнее, что вижу: полные ужаса глаза дракона.

Доска, за которую ухватилась, начинает трястись. И ненасытная пасть Бездны клацает челюстями над моей головой. Лечу туда, где ворчит и плещется прожорливое нутро абсолютной тьмы.

Папочка! Люблю тебя! Прощай...

***

…и является свет.

Яркий, предельно-белый. Закрываю глаза ладонями, зажмуриваюсь, но он протекает сквозь пальцы, залезает под веки, выжигает зрачки. К счастью, скоро под тело подныривает нечто мягкое и проваливаюсь в это нечто. И… лечу вверх, как на батуте. Удаётся упасть на более-менее гладкое. Лишь тогда вздыхаю и открываю глаза.

Сижу на мягком и ослепительно белом. Над головой — синева, такая, что голова кругом. Яркая и чистая, как детская мечта.

А передо мной — круглое, красное, очень пушистое, с длинными ушами. Чёрные бусины смотрят, не мигая. Мой кролик. Своеобразный. Ну и я не Алиса.

— Привет, — говорю ему.

— Привет, — отвечают за спиной.

Оборачиваюсь и замираю.

Вот этот — настоящий, такой, какими я и привыкла представлять их в моём мире: юный, красивый, серебристо-белые волосы по плечам, взгляд голубой и невинный. Одет в светлое в пол. Над головой нимб.

Всё по канону.

— Значит, я всё-таки умерла?

Он улыбается, садится рядом.

— Нет, пока нет.

Голос добрый, приятный. Любые вести, сказанные таким, будут благими.

— Обнадёживает.

И откидываюсь назад, в пух облака. Теперь-то понимаю, что это оно, раз рядом сидит настоящий ангел.