и тогда
«из голубого зеркала проступал истонченный облик сестры, и он замертво проваливался во тьму».
Но после каждого провала во тьму и приступов раскаяния в душе героя наступает и спасительное просветление, «гармония нежная» в «волнах хрустальных», когда
«розовый ангел из погребенья влюблённых ступает».
Маргарета ненадолго пережила брата. Благодаря влиянию Георга, у неё сформировалась очень ранняя и сильная зависимость от наркотиков; после неудачного брака и выкидыша в 1914 году, в условиях крайней нужды, испытывая длительные приступы депрессии, она в возрасте 25 лет покончила с собой на вечеринке в Берлине в 1917 году.
• «Стоны разорванных уст»
«И Он излил на них ярость гнева Своего и лютость войны»
(Ис.42:25)
Ад, который предрёк себе Тракль, разверзся в его судьбе в августе 1914 года, в начале Первой мировой войны, когда он в порыве патриотических чувств вызвался добровольцем на фронт и в качестве медицинского работника был отправлен в Галицию. В битве под Гродеком встретились русские и австрийские войска, и разыгралось одно из самых кровопролитных сражений этой войны, схлестнулась
«тёмная ярость народов».
Австрийцы были разбиты и отступали в беспорядке. При полном отсутствии полевых хирургов Траклю было приказано заботиться о множестве тяжелораненых, которых сносили страдать и умирать в обычный амбар.
«Битвы пурпурный прибой»
не стихал в течение двух нескончаемых суток. Тракль слышал только, как «от убийственных залпов орудий» гудели «леса среди осени, золотые равнины, и озёра лазурные» и как страдали умирающие —
«дикие стоны разорванных уст».
Не имея необходимых средств и навыков, чтобы оказать несчастным надлежащую медицинскую помощь, Тракль был доведен до состояния исступления, когда на его глазах один из раненых, не выдержав боли, разнёс себе голову, всадив пулю в свой лоб:
«На ужасающих рифах
Захлебнулась пурпурная плоть».
От одуряющего зрелища разбрызганной по стене крови Тракль бросился на улицу – на звук канонады, но вместо того, чтобы отдышаться и перевести дух, он оцепенел: перед ним предстала леденящая картина иного ужаса:
«Группа странно застывших деревьев, сбившихся вместе, на каждом из которых качался человек» —
то были казнённые русины – местные жители, заподозренные в нелояльности к австрийцам: казалось, повсюду их
«убиенные души вздыхают».
Говорят, в довершение всех ужасов Тракль стал невольным свидетелем того, как «один из тех, кто был в последнюю очередь вздёрнут, сам надевал себе петлю на шею».
Потрясение Тракля было безмерно: прикоснувшись к смиренному горю этого приговорённого к смерти крестьянина, поэту вдруг открылось вся тяжесть ада, «всё горе человечества», которое обрушилась на него:
«Пустошь терниями град опоясывает.
С окровавленной лестницы месяц гонит
Жён перепуганных.
Во врата дикие волки ворвалась».
От пережитого шока поэт так и не смог оправиться. Через несколько дней, в отравленной атмосфере всеобщего отступления и в ожидании «конца света» Тракль неожиданно объявил своим товарищам, что больше не в силах продолжать жить и предпринял попытку застрелиться – потребовались усилия шести офицеров, чтобы удержать его от самоубийства.
• Dementia praecox
«…в конце концов, разразится та гроза, которая скапливается у меня внутри: выльется в болезнь или меланхолию»18
Г. Тракль
«Если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтобы быть мудрым».
(1 Кор: 3: 18—18)
Четырнадцать дней спустя Тракль был переведен в Краковскую гарнизонную больницу, причём не на должность фармацевта, как он поначалу наивно полагал, а в качестве «психиатрического» пациента.