— Фу-у! — подхватывает Яна.

Сидят с гримасами отвращения на лицах и делают вид, что их сейчас вырвет. Приятного, блин, всем аппетита!

— Так, всё! — бросаю ложку. — Пойдёмте в кафе.

Девчонки кричат «Ура!» и скачут, как козочки. Счёт не в мою пользу, и я это понимаю. Но облажаться перед супругой не могу. Я должен накормить детей.

Через два дома есть вполне сносная кафешка. Они недавно открылись и оборзеть ещё не успели. Цены приемлемые, еда вкусная. Пюрешка с котлеткой у них точно есть.

— Папа, это не мои ботиночки — это Анины, — Яна возвращает мне обувь.

— Какая разница? — в недоумении смотрю на неё. — У вас одинаковые ботинки.

— Да, но это не мой ботиночки, — упирается малышка.

Аня молчит. Ей пофиг в своей обуви она пойдёт или нет, но Яне принципиально. Приходится разувать её сестру.

Проблема в том, что я уже в ветровке и как-то жарковато в прихожей. Потею я от этих кульбитов.

— Пап, я писать хочу, — вздыхает Аня и расшнуровывает обувь.

— Нет! — ору, а близняшки вздрагивают. — Иди в ботинках, — убавляю громкость.

Аня топает в туалет, а мы с её сестрой ждём у двери.

— Мне жарко, — вздыхает Яна.

— Мне тоже, — киваю.

Визг из туалета заставляет меня подпрыгнуть.

— Папа, я упала! — кричит не своим голосом Аня.

Бегом на место происшествия, а там моя девочка в унитаз провалилась. Попа маленькая, а унитаз большой. Сидит ногами кверху, глазёнки испуганные на меня таращит.

Это трэш…

6. Глава 6. Не говори гоп, пока в полёте. Акт второй

Поход в кафе отменился сам собой. После «провала» Аню пришлось купать. И Яне, конечно, тоже срочно захотелось в ванну. Набрал им воды, закинул бутылочки с шампунями — веселитесь, доченьки. Правда, после их веселья я полчаса воду с пола в ванной черпал. О том, что сам мокрый от макушки до пяток, вообще молчу.

Короче, пиццу заказал. Теперь Аня и Яна сидят в кухне за столом, укутанные в наши с Никой старые банные халаты, и с удовольствием поглощают пиццу под мультики на ноутбуке. А у меня ощущение, что я за два часа пять вагонов с углём раскидал. Я на работе так не устаю за целый день!

Доползаю до дивана в зале и падаю почти ничком. Полежу, пока дочки кушают. А потом поделки…

Открываю глаза и понимаю, что задремал. Мультиков почему-то больше не слышно. И вообще в квартире подозрительно тихо. Подрываюсь с дивана, бегу искать девочек. Нахожу. Но радоваться нечему.

Эти две птички-невелички нашли где-то зелёнку и ватные палочки! Хана!

Зелёнка у них на лицах. Все руки в зелёнке. Зелёнка на линолеуме и фасаде кухонного уголка. На шторах зелёнка. Зелёнка, зелёнка, зелёнка…

— Вы чего натворили?! — кричу в ужасе.

От моего ора у Яны дрожит подбородок, а из глаз катятся слёзы. Аня зеркалит эмоции сестры.

— Мы-ы поделку хотели сдела-ать! — ревёт Яна.

— Весна зелёна-я-я! — подвывает Аня.

У меня фобия — не могу, когда женщины плачут! Детей женского пола это тоже касается.

Чёрт, что я за отец такой?! Оставил близняшек без присмотра, а потом ещё и наорал на них. Это просто две маленькие девочки. Мои дочки.

— Ну, тихо-тихо, мелочь, — сгребаю близняшек в охапку. — Ничего страшного, мы всё отмоем.

Снова ванная, снова мыться. Только зелёнка ни фига с кожи не отмывается. Въелась, зараза, намертво. Я и сам, блин, зелёный теперь. Лучше бы они йод нашли, честное слово!

После часа купания становится окончательно понятно, что эту дрянь с близняшек я не ототру. Через полчаса надо везти девочек маме. Ника меня убьёт.

Выдал дочерям свой блокнот и по шариковой ручке, а сам уселся на диван. Сижу смотрю, как девочки рисуют и так на душе тоскливо. Два зелёных человечка. Со мной — три. Пойдут Яна и Аня завтра в садик расписные, а я на работу.