***

Дюжина машин мчится по городу, всё дальше уносясь от сектора четвёртого факультета. В первой натянувший пятнистый костюм Шаакаран гладит хвостик и обиженно насупливается.

– Мне что, теперь всех катать на себе? – возмущается он и обнимает хвост. – Мою прелесть чуть не оторвали.

– Если ты действительно хочешь добиться своего – ты должен быть сильным, – уверяет его ведущая автомобиль восьмая бывшая жена его отца, настороженно держащая кошачьи ушки на макушке. – И с той, что тебя за хвост схватила, тоже надо что-то делать, ты ведь понимаешь.

– Да она мне его совсем оторвёт!

– Наверняка ты этого не узнаешь, пока не попробуешь.

Шаакаран так смотрит на неё, словно она его любимую пилку для когтей стащила, поэтому не замечает, как наперерез им вылетает чёрный микроавтобус. На блестящем боку отпечатан алый символ: в вертикальном прямоугольнике на пригнувшегося дракона падает огромный шар. Знак, обозначающий свержение на головы драконов Безымянного ужаса.

Вдарив по тормозам, бывшая восьмая жена отца Шаакарана едва успевает развернуть автомобиль, чтобы не влететь в микроавтобус, а сзади взвывает тормозами остальные машины эскорта.

– Сектор Возмездие, – констатирует она, то бледнея от страха перед ними, то багровея от гнева.

За тёмными окнами не видно водителя микроавтобуса, не понятно, один он или нет.

Дверь с пассажирской стороны открывается, и, нагнувшись, чтобы не врезаться рогами, на асфальт выходит крупный мрачный демон. Рога у него почти такие же большие, как у Шаакарана. Тот же сидит, приходя в себя после встряски, и не знает, как лучше поступить.

Громила в боевом костюме подходит к их авто и демонстрирует металлический значок с тем же символом: поверженный дракон с падающим на него Безымянным ужасом, больше напоминающим метеорит.

– Вас предупреждали, что вам запрещено посещать сектор четвёртого факультета до истечения срока магического карантина, – басит офицер со значком.

– Я забыл, – Шаакаран делает честные-честные глаза. – Забыл, сколько времени длится карантин, мне казалось, он уже всё, закончен.

– Ещё полторы недели. Это второе предупреждение. В следующий раз вас поместят в изолятор сектора Возмездие.

Кивнув сидящей за рулём полудемонокошке, сурово посмотрев в большие честные голубые глаза Шаакарана, офицер убирает значок, неторопливо возвращается в микроавтобус, и тот задним ходом уезжает с пути.

Восьмая бывшая жена отца Шаакарана оглядывается по сторонам и резко газует.

– Даже патрульных квадрокоптеров не было вокруг, – тихо произносит она. – Котя, будь осторожнее, с сектором Возмездие не шутят. А те, кто шутят, порой исчезают бесследно.

– Карантин так карантин, – покорно соглашается Шаакаран и гладит хвост. – Целее буду. Нет, ну это надо догадаться – схватить меня за хвост! Это мой хвост, его только киса дёргать может.

И восьмая бывшая жена отца Шаакарана, только что серьёзная до ужаса, улыбается: рядом с Шаакараном трудно долго хмуриться. Она протягивает руку и треплет его белую гриву.

***

На обеде снова под потолком столпотворение квадрокоптеров с камерами новостного канала, все студенты настороженно поглядывают на меня, оглядываются по сторонам. Даже посланник НИИ Мад делает вид, что со мной не знаком, видимо, чтобы случайно не попасть на большой экран.

– Это что, все ждут ещё одного эпического предложения руки и сердца? – спрашиваю я, пристраиваясь в хвост очереди к раздаче.

– Чисто стратегически, – Манакриза подхватывает поднос. – Выступать кому-то ещё, особенно сегодня, глупо: вряд ли удастся переплюнуть ездового котейку, а если не переплюнешь, получится ещё хуже, чем вовсе ничего не делать.