В то же время П.Н. Милюков, выпуская на исходе XIX  в. очередное издание своих отнюдь не культурологических «Очерков по истории русской культуры», прямо подчеркнул, что «выкупные платежи не есть подать, а уплата долга». Этими словами он пояснял тезис о том, что отменённая подушная подать «не заменена никакой новой», и система прямых налогов «находится в состоянии полного разрушения». Любопытно при этом, что буквально несколькими строками выше, иллюстрируя падение роли подушной подати со времён Петра Великого, автор отдавал дань уже сложившемуся стереотипу: «теперь, включая даже выкупные платежи [курсив мой. – А.К.] помещичьих и государственных крестьян, общая цифра прямых податей приближается уже к десятой части всего бюджета»60.

Можно думать, что существенную роль в складывании ошибочного клише сыграло стремление большинства авторов покончить с выкупными платежами. Добиться отмены кредитного платежа в условиях разветвлённой и могучей кредитной системы – занятие безнадёжное. Для начала надо было «превратить» выкупные платежи в налог, при обсуждении которого уже можно использовать понятие справедливости. Публицисты XIX  в. со своей задачей справились – и выкупные платежи были, на благо крестьян и всей России, отменены.

Но с тех пор, как отмена выкупных платежей перестала быть злобой дня, их можно и нужно оценивать независимо от политической борьбы XIX  в. Выкупные платежи – тяжкое бремя для крестьян пореформенной России, в одном ряду с налогами; выкупные платежи – это даже часть крупной налоговой реформы, но не часть налоговой системы. Это представление постепенно утверждается в исторической литературе. Выкупные платежи достаточно определённо отделяются от прямых налогов в книге О.И. Марискина61. М.А. Давыдов в борьбе против «ноющей историографии» не просто разделил эти явления, но вполне справедливо противопоставил их, насытив свою краткую филиппику многими восклицательными знаками62.

Такое решение вопроса о выкупных платежах оставляет недоумение насчёт реформы 28 мая 1885  г.: выходит, что после отмены круговой поруки на крестьянах вовсе не осталось налоговых обязательств? Получается, что после окончания выкупных платежей – пусть через двадцать, а у кого-то и через сорок с лишним лет – крестьяне должны были остаться вовсе свободными от налогов?

Это совсем не так. И дело даже не в сохранившихся мирских и земских сборах, которые расходовались в значительной (если не решающей) степени по указке государства (на содержание местной администрации и арестантских мест). Дело в том, что ко времени отмены подушной подати в России существовал государственный поземельный налог. То был побочный продукт эволюции земских сборов, появившихся в России гораздо раньше земских собраний и неоднократно реформированных при Александре II63. Поземельному налогу подлежали все земли, облагаемые местными земскими сборами, кроме земель казённых.

Дабы не обременить благородных землевладельцев, поземельный налог не делали большим: средние по губернии оклады в 1884  г. колебались от 0,25  коп. до 17  коп. с десятины64. Поземельный налог давал казне в несколько раз меньше, чем подушная подать. После отмены подушной подати сборы выросли, но не значительно: крестьянские платежи, по данным государственного контролёра П.Х. Шванебаха, увеличились с 4,5  млн руб. в 1880  г. до 6,8  млн в 1887  г.65 К 1890  г. сумма поземельного налога «с земель сельских сословий» выросла до 7,6  млн руб. (с земель частных владельцев в тот год причиталось 5,3  млн руб.)