– Не томи, Фрэнк, – поторопил я его.

– Они тут, на Южном, все того губернатора боготворят, а Пета во всем слушаются.

– Да, странно, – удивился Карл, – он же погубил их бизнес.

– Погубил-то, погубил, но, – Литл встал, – вон посмотрите, в каждой гостинице висит портрет того губернатора, – Фрэнк указал на стойку администратора.

Я поднялся и подошел к стойке, за ней над ячейками с ключами висел портрет молодого мужчины: ранние залысины, тонкие усики, глубоко посаженные глаза, ах, какие глаза – сколько в них души и сострадания. Я долго не мог оторвать взгляд от портрета губернатора.

– Кто же написал такой чудесный портрет? – спросил Карл.

– Кто-то из постояльцев гостиницы «Оттенки». Она тут через одну от этой.

– А наша тоже имеет название? – это уже я.

– Конечно. Тут все они имеют названия. Наша называется «Блюз».

В холл вошла женщина. Темные волосы собраны в тугой узел на затылке, глаза суровые, черты лица тонкие, неулыбчивые, платье строгое, до пят.

– Привет, Анна, – приветствовал ее Литл. – Как поживаешь?

– Спасибо, Фрэнк, все хорошо. Как у тебя дела?

– Спасибо, тоже в порядке. Сестру замуж выдал на днях.

– Передай ей мои поздравления. Господа, – повернулась она к нам, – ужин будет подан через два часа. Сейчас я покажу вам ваши комнаты. Можете располагаться.

– Нам и располагаться-то особенно не надо, – улыбнулся я ей, – не думали ночевать, даже вещей с собой не взяли.

– Не волнуйтесь, все необходимое вы найдете в комнатах. Прошу вас следовать за мной, – и она пошла в сторону лестницы, скрытой за кадками с пальмами.

Я усмехнулся, не удивился бы, если среди этого «всего необходимого» для меня были приготовлены длинная ночная рубашка и колпак, так все вокруг не вязалось с двадцать первым веком.

После осмотра комнат, мы встретились в коридоре второго этажа.

– Какие планы или желания? – спросил Литл, чувствуя себя в роли гида.

– Я бы прилег отдохнуть, – ответил Карл.

– А я бы прогулялся, – я выглянул в окно, за которым уже давно стемнело.

– Вас проводить? – спросил Фрэнк.

– Нет, спасибо. Я поброжу один, люблю вечерние прогулки.

И мы расстались.

На улице уже было совеем темно. Редкие неяркие фонари, возвышавшиеся у входов на участки гостиниц, не могли рассеять наступавшую на остров ночь. Мне больше помогала полная луна, всплывшая над верхушками деревьев, а звук волн, накатывавшихся на берег, помог выбрать направление. Шум океана ни в какое сравнение не идет с шумом моря. Такого количества низких нот никакое море не даст!

Я вышел на пляж, скрипя мелким песком. Лунная дорожка убегала далеко, к горизонту, туда, где в этот момент…

(Я вышел из троллейбуса на Площади Восстания и устремился к метро. Снег или то, что можно было назвать снегом, прекратился, о нем напоминало лишь хлюпанье под ногами. Но вот и метро, эскалатор, я не мог надолго зажмуриваться, чтобы не пропустить момент схода с него, поэтому вид лунной дорожки постоянно сменялся мокрым пальто, стоявшего впереди меня, мужчины. Наконец я все же достиг вагона, прислонился к двери напротив той, которая будет открываться на каждой станции, и с облегчением зажмурился.)

В этот момент уединенность моей прогулки была нарушена.

У недалеко расположенного причала взревел мотор, зажглись фары, и огромная фура, смешивая аромат цветов и леса с запахом солярки, отъехала в сторону Косы. На причале продолжалось какое-то движение, были слышны голоса, но вскоре все стихло. Однако, настроение уединения было нарушено, я развернулся и повернул прочь от берега, прошел в гостеприимно распахнутые кованые ворота и оказался на кладбище. Веселенькая прогулочка!