Танцующий лес сменился низкорослыми, чахлыми сосенками на покрытых седым мхом осколках скал, дорога, петляя, стала забираться в гору. На вершине Литл остановился, и мы вышли на обочину.

Сзади, как на ладони, лежал город Северного, слева и справа – бескрайний океан, а впереди затененный кронами вековых деревьев – Южный.

– Как вам вид? – самодовольно спросил шериф.

– Сумасшедший вид! – не скрывая восхищения, воскликнул Карл.

– Ради такой панорамы стоило сюда ехать, – согласился я.

Еще немного полюбовавшись, мы сели в машину и продолжили путь по Косе, наблюдая меняющуюся за окном природу: вот хвойный лес, похожий на наш Карельский перешеек, вот высоченные лиственные деревья со стволами необъятной толщины, вот луга с летящими по ним изящными ланями, вот густой кустарник с протоптанными в нем кабаньими тропами.

Дорога становилось все более неровной, асфальт потрескался, кое-где вздыбился корнями, а потом вообще сменился брусчаткой, перед лобовым стеклом стали проплывать клочья тумана, становясь с каждой минутой все крупнее, пока мы не въехали в сплошной туман, как в молоко нырнули. Литл сбавил скорость. Еще несколько сот метров, и мотор, чихнув пару раз, заглох. Все погрузилось в полную тишину.

Попытки шерифа оживить машину ни к чему не привели.

– Ладно, господа, тут уже недалеко, придется прогуляться, – подвел он неутешительный итог своим усилиям.

Оттолкав машину на обочину, мы продолжили путь пешком, нырнув в туман.

Тишину стали нарушать звуки, доносившиеся с разных сторон. Вот слева послышался цокот конских копыт, похоже, всадник куда-то торопился. Следом проскрипели колеса повозки, сопровождаемые неспешной беседой, слов которой было не разобрать. Справа донесся печальный звук аккордеона, мелодия была очень знакома, но названия я вспомнить не смог, хотя перед мысленным взором возникли узкие улочки Монмартра. Где-то далеко впереди стали слышны команды, сопровождаемые скрипом снастей. Донесся перезвон колоколов.

Туман рассеялся неожиданно. Мы стояли на окраине городка, а может не городка, а района старых гостиниц.

– Пришли, – облегченно констатировал Литл. – Нам в ту, – он махнул рукой на двухэтажное деревянное здание, притаившееся под сенью раскидистого дуба.

Мы свернули с брусчатки на гравийную дорожку, прятавшуюся между клумбами роз, тюльпанов и еще каких-то цветов, название которых я не знал. Сопровождаемые смесью сумасшедших ароматов мы подошли к широкому деревянному крыльцу-террасе гостиницы, заставленному плетеными креслами, на некоторые из которых были накинуты пледы с кистями. Над крыльцом нависал, опираясь на облупившиеся колонны, балкон с резными перилами.

Обе створки входных дверей распахнулись одновременно, и нам навстречу вышел пожилой мужчина в синих джинсах, клетчатой рубашке с засученными рукавами и черной бейсболке, надетой козырьком назад. Он внимательно осмотрел нас и спросил:

– Чем могу служить?

– Франко, ты не узнал меня? – удивленно воскликнул Литл.

Мужчина прищурился, достал из кармана рубашки очки, нацепил их на нос и улыбнувшись ответил:

– Извини, Фрэнк, все не могу привыкнуть к своему возрасту, пытаюсь не обращать внимания на неудобства, связанные с ним, – он рассмеялся, отступил в сторону и сделал рукой приглашающий жест.

Мы вошли в холл, в глубине которого была стойка администратора.

– Франко, прежде всего, хотелось бы кофе и по бокалу твоего знаменитого вина. А потом уже все дела и разговоры, – говорил Литл, увлекая нас к стоящему в углу столику, – будь любезен, не дай путникам умереть от жажды.

– Сейчас Фрэнк, сейчас. Усаживайтесь. Вы с ночевкой? Надо будем распорядиться, чтобы Анна приготовила вам комнаты.