Или они должны были ворота открыть для основной группы? Наверное. Переговоры эта публика любит вести, когда у собеседника руки выкручены. Чтобы на краю пропасти и связанный. Хорошо плыть в соляной кислоте со связанными руками.

Но про «порешать без стрельбы» – это логично. Люди сейчас в цене, налаженное хозяйство – тем более. А таких, как мы, они заранее считают своей собственностью. «Живые убитые», как рабы в Древнем Египте. Брать штурмом, громить, убивать – неразумно, зачем уничтожать дорогой ресурс, принадлежащий им по праву сильного.

Может быть, в словах Бакастова о «двух линиях» и была какая-то правда. Но стоит мне начать анализировать его речи, распутывать петельки, отделять правду от полуправды и лжи – значит, он добился своей цели. Значит, я играю по его правилам, сменил отрицание на принятие и торг. «Мы» хотим переговоров, «они» хотят ракетами ударить. Всё как по писаному: хороший полицейский, плохой полицейский. Хороший на твоей стороне.

А почему они не стремятся поставить над нами своего человека? Надсмотрщиком, сборщиком, наместником. Куратором.

Это хлопотно, это сложно, а работать они не любят. И не могут. И не хотят. К тому же такой наместник станет самостоятельным, независимым. Как бароны в Средние века быстро набирали вес, влияние и поплёвывали на короля. А может, так они и хотят: поставить рядом со мной своего комиссара. Действительно, зачем самим напрягаться. Просто нагрузить оброком. Данью. Средние века возвращаются.

Гадаю, гадаю на кофейной гуще.

Надо пройтись с самого начала, внимательно проанализировать наш разговор. Проверить его слова я никак не могу, могу только выловить нестыковки. Ложная конструкция обычно проваливается в деталях. А нестыковки такие: «меня накажут, но не сильно» и «моя голова на кону стояла». И «чего стоило добиться решения на переговоры». Если, по его словам, голова на кону, то стоял бы у докторов за спиной и отслеживал каждый их шаг. А тут: «насчёт нейролептиков вы правы… не знаю, какие препараты давали».

Но что мне это даёт? Да и специально может путать. Время у него было подготовиться к разговору и гнать меня как зайца.

Я даже не знаю, полностью вернулась ко мне память или нет. Мне-то кажется, что всё помню и вот она – моя цельная личность. А вдруг в этой личности – провал на провале? Проверить не с кем. Надо вспоминать всё подряд, одно за другим, последовательно. События и результат, событие – и результат. И их взаимосвязь. Если что-то вылетает – значит, здесь провал.

Про страшный-престрашный фильм. Что я там такого делаю? Голый в грязи валяюсь? Онанирую? Говно ем? Козе под хвост вставляю? Что-то они придумали, конечно. Напичкать лекарствами, подавить волю, фильмом окончательно расплющить и навязать договор. И сотрудничество.

«Сотрудничество»!.. Слова-то какие.

Допустим. Но зачем им обезволенный и расплющенный глава посёлка? Такого главу быстро попрут свои же.

На Базе каждый день – как сеанс шпагоглотания. Ошибаться нельзя. Тем более сейчас. Бодаемся каждый день. Из-за топлива, из-за китаянок, из-за молокоперера-ботки, из-за «Вадим-ГЭС». А с новыми из Марково!.. Сколько из-за них споров было. Ха, «споры»!.. Перегрызлись все.

И вот эти его слова – «вы там сейчас нужны; ой как нужны». Даёт мне понять, что обстановка на Базе сложная, и они об этом знают. Получают, мол, информацию.

Нет, намёки и недосказанности не принимаю в расчёт, это способ давления.

Допустим, я подписал; отправили со мной комиссара. Ему тогда несколько бойцов нужно. Посменно охранять. Проходили мы эту беду с караульными.

Поди набери столько бойцов для каждого комиссара. А почему для «каждого»? Он вроде не говорил, оседлали они кого-то, или мы у них – первый опыт.