Раздался стук в дверь. На пороге стоял Кетут с плетёной корзиной в руках.

– Доброе утро, мистер Андрей! – он улыбнулся, показывая бетельно-красные зубы. – Моя жена прислала вам благодарность за вчера. Канан – особенный рисовый пирог.

– Спасибо, Кетут. Но за что благодарность? Я даже не помог с уборкой.

– Вы пришли. Это важно. – Кетут поставил корзину на столик. – Видели сегодня новости? В храме Бесаких началась подготовка. Через неделю первые церемонии.

Он замолчал, глядя на мой фотоаппарат, лежащий на столе.

– Вы снова снимаете, мистер Андрей? Хорошо. Очень хорошо.

В его словах слышалось такое искреннее одобрение, будто он был моим давним другом, а не просто соседом, готовящим мне еду пару раз в неделю.

– Понемногу, – ответил я. – Думаю снова начать работать.

– Работа лечит сердце, – кивнул Кетут. – Если вам интересно, моя семья готовит огого для процессии. Большого демона из бумаги и бамбука. Можете прийти посмотреть. Может быть, сделать фотографии?

Предложение было заманчивым. Огого – огромные устрашающие фигуры, которые несут по улицам в канун Ньепи, а затем сжигают, символически изгоняя зло. Идеальный материал для фотографий и истории.

– С удовольствием, – ответил я. – Когда можно прийти?

– Сегодня вечером, – Кетут просиял. – Адрес напишу. Это недалеко, в деревне моих родителей.

Он достал мятый чек из кармана и нацарапал на обороте адрес на смеси английского и индонезийского.

– А, и ещё! – он словно вспомнил что-то важное. – Ваша подруга спрашивала о вас сегодня утром.

– Подруга?

– Да, та девушка. Соня. Она приходила в варунг очень рано. Спрашивала, всё ли с вами хорошо после вчерашнего. Я сказал, что не знаю, но проверю.

Значит, Соня беспокоилась. Странное чувство – непривычное, но приятное.

– Всё нормально. Спасибо, что спросил, – я улыбнулся Кетуту. – Передай ей, что со мной всё в порядке. И… если она захочет пойти сегодня вечером смотреть на огого, пусть приходит сюда к пяти.

Кетут хитро прищурился:

– Передам. Обязательно передам.

День прошёл в работе. Я разбирал старые фотографии, пытаясь понять, помню ли ещё что-нибудь из своего ремесла. Странно, но навыки никуда не делись – пальцы сами находили нужные кнопки, глаза автоматически оценивали композицию, свет, баланс.

Я написал синопсис для Виктора – история о Ньепи глазами русских экспатов на Бали, о людях, сбежавших от своего прошлого на остров, который каждый год устраивает ритуал изгнания демонов. О параллельных мирах и их пересечениях. Отправил вместе с несколькими старыми фотографиями балийских церемоний, которые сделал ещё в первые месяцы пребывания на острове, когда ещё снимал по инерции, не задумываясь.

Ближе к вечеру я начал собираться для поездки в деревню Кетута. Упаковал камеру, запасные объективы, проверил заряд аккумуляторов. Всё как в старые времена, когда сборы на съёмку были таким же естественным действием, как чистка зубов.

Ровно в пять раздался звонок в дверь. На пороге стояла Соня в простом льняном платье и соломенной шляпе с широкими полями.

– Привет, – она чуть улыбнулась. – Кетут сказал, ты собираешься снимать огого и что я могу пойти с тобой. Это правда? Или он что-то неправильно понял?

– Всё правильно, – ответил я, чувствуя неожиданную радость от её появления. – Заходи. Я как раз заканчиваю сборы.

Она зашла в дом, с любопытством оглядываясь. Её взгляд остановился на книжной полке, где стояли несколько фотоальбомов и книг по фотографии.

– Вижу, ты серьёзно настроен, – она кивнула на мою сумку с оборудованием. – Возвращаешься к работе?

– Попробую. Редактор заинтересовался историей о Ньепи.