На столе в гостиной лежал мой старый фотоаппарат, покрытый тонким слоем пыли. Я провел по нему пальцем, оставляя чистую полосу на чёрном корпусе. Потом подошел к окну и поднял жалюзи.

Ночь после дождя была кристально прозрачной. Звёзды, обычно скрытые влажной дымкой, теперь сияли с неожиданной яркостью. Луна освещала рисовые поля, превращая их в серебряное зеркало.

Я взял фотоаппарат, проверил заряд аккумулятора – удивительно, но он всё ещё был частично заряжен – и вышел на веранду. Установил камеру на перила, настроил выдержку на максимум и нажал на спуск.

Тридцать секунд абсолютной неподвижности. Звёзды прочерчивали невидимые линии на матрице, рисовые поля впитывали лунный свет. Тишина, прерываемая только стрекотом насекомых и дальним лаем собак.

Когда затвор закрылся, я посмотрел на результат на маленьком экране. Ничего выдающегося – любительская ночная съёмка. Но что-то в этом было. Начало, может быть. Или продолжение.

Я сделал ещё несколько снимков, экспериментируя с настройками, пока не почувствовал, что глаза начинают слипаться от усталости. Завтра будет новый день. День, в котором, возможно, я перестану бежать.

Перед сном я открыл ноутбук и впервые за многие месяцы зашёл на свою рабочую почту. Там было 347 непрочитанных писем. Среди них два от редактора журнала, с которым я работал до отъезда: «Андрей, есть интересный проект на Бали – культурный фестиваль и подготовка к Ньепи. Если ты всё ещё там, напиши».

Я посмотрел на даты – трёхмесячной давности. Слишком поздно для ответа? Возможно. Но впервые за долгое время мне захотелось попробовать.

Я начал писать ответ: «Извините за долгое молчание. Если предложение ещё в силе, я мог бы…» – и остановился. Что я мог бы? Вернуться к работе, как будто ничего не произошло? Притвориться, что я всё тот же фотограф, который снимал войны и катастрофы без страха и сомнений?

Нет, я был уже другим человеком. И, возможно, другим фотографом.

Я стёр написанное и начал заново: «Я всё ещё на Бали. И у меня есть история, которую стоит рассказать. Не только о фестивале и Ньепи, но о людях, которые оказались здесь, убегая от своего прошлого. О параллельных мирах этого острова. Если вас это заинтересует, дайте знать».

Нажав «отправить», я закрыл ноутбук и лёг в постель. За окном продолжали стрекотать цикады, где-то вдалеке начинал кричать первый петух, предвещая рассвет. Круг замыкался. Новый день. Новый сезон.

Я закрыл глаза и впервые за много месяцев лицо Марка не появилось под веками. Вместо этого я видел серебристые рисовые поля, звёздные следы на ночном небе и тропинку, ведущую через джунгли к морю. Туда, где можно кричать, перекрывая шум прибоя, и никто не услышит.

Я закрыл глаза и впервые за много месяцев лицо Марка не появилось под веками. Вместо этого я видел серебристые рисовые поля, звёздные следы на ночном небе и тропинку, ведущую через джунгли к морю. Туда, где можно кричать, перекрывая шум прибоя, и никто не услышит.

Утро началось с ответа на моё письмо. Виктор, редактор журнала, написал коротко: «Рад, что ты жив. Идея интересная. Пришли синопсис и пару снимков для затравки. Сроки горят – фестиваль через две недели».

Я сидел на веранде, прихлёбывая кофе и глядя на размытый контур вулкана Агунг вдалеке. Где-то там, за холмами и рисовыми террасами, уже началась подготовка к Ньепи. Это особенное время на Бали – канун Дня Тишины, когда остров изгоняет демонов, чтобы встретить новый год в очищенном состоянии.

«Демоны», – усмехнулся я про себя. У каждого свои. И каждый изгоняет их по-своему.