– Игорь конченый мудак, – сказала Соня, нарушив молчание. – Уже не в первый раз.

– Он не знал, – ответил я, удивляясь собственному желанию защитить Игоря. – Откуда ему… Я никому здесь не рассказывал.

– Всё равно мудак. Есть вещи, которые чувствуешь, даже если не знаешь деталей.

Мы свернули на узкую тропинку, ведущую к моему дому. В темноте она превратилась в ручей – вода стекала по склону холма, унося с собой лепестки цветов и листья.

– Твой друг… – начала Соня осторожно.

– Партнёр. Марк был моим партнёром. Пять лет вместе.

Она чуть заметно кивнула, не выказав ни удивления, ни любопытства. Просто приняла информацию.

– Мне жаль.

– Все так говорят, – я почувствовал горечь в голосе. – «Мне жаль». Как будто это что-то меняет.

– Не меняет, – согласилась она. – Но что ещё говорить? Всё остальное ещё бесполезнее.

В этом была какая-то честность, которая зацепила меня. Не попытка утешить или пожалеть – просто признание реальности.

Мы дошли до моего дома. Верандные фонари автоматически включились, когда мы поднялись по ступенькам, создавая ореол золотистого света в стене дождя.

– Хочешь войти? – предложил я, сам не веря своим словам. – Высохнуть, переждать ливень?

Соня сложила зонт, стряхнула с него воду и прислонила к стене.

– Есть у тебя чай? Или кофе? Мне как-то резко стало холодно.

В тропиках холод особенный – он проникает в кости вместе с влагой, несмотря на высокую температуру воздуха. Я включил свет в гостиной и пошёл на кухню ставить чайник.

– Полотенце в ванной, первая дверь справа.

Пока чайник набирал температуру, я переоделся в сухую одежду и нашёл чистую футболку и шорты, которые могли бы подойти Соне. Положил их на кровать в гостевой комнате и крикнул ей об этом.

Когда она вышла из ванной, я не сразу её узнал. Без макияжа, с мокрыми волосами, в моей белой футболке, доходящей ей почти до колен, она казалась совсем юной, почти подростком. Но глаза оставались взрослыми – настороженными, с каким-то глубоким знанием, которое не дают простые годы.

– Спасибо, – она кивнула на футболку. – Удобно.

Мы сели на веранде под крышей, защищённые от дождя, но всё равно чувствуя его присутствие – запах мокрой земли, звук падающих капель, тяжёлая влажность воздуха. Я протянул Соне чашку травяного чая с имбирём и лемонграссом.

– Местный рецепт от простуды, – пояснил я. – Путу научила.

Она сделала глоток и удивлённо приподняла брови:

– Вау, огненный. Но здорово.

Мы молчали некоторое время, просто наблюдая за дождём. Странно, но в этом молчании не было неловкости. Как будто мы оба понимали цену словам и не спешили их тратить.

– Знаешь, – наконец сказала Соня, – я всегда представляла Бали как место, где ничего плохого не может случиться. Всё это дерьмо с райским островом, с исцелением, с «найди себя». Кажется, я попалась на эту удочку.

– А что случилось? – спросил я. – Только если хочешь рассказать.

Она покрутила чашку в руках.

– Ничего особенного. Классическая история. Абьюзивные отношения, из которых я слишком долго не могла выбраться. Он был… убедительным. Заставлял меня сомневаться в реальности. Потом стало физическим. – Она говорила об этом с отстранённостью человека, пересказывающего фильм. – Когда я наконец ушла, он начал преследовать меня. Мне посоветовали уехать куда-нибудь далеко. Бали казался достаточно далёким.

Я кивнул. Да, Бали кажется достаточно далёким от всего, пока не обнаруживаешь, что главное – своё собственное прошлое – ты привёз с собой.

– А ты? – спросила она. – Что случилось с Марком?

Вопрос, которого я ждал и боялся. Странно, но впервые за долгое время я почувствовал, что могу говорить об этом.