Но весьма скоро у Валюхи в общаге начались неприятности. С ней в комнате жили гулящие и пьющие девицы, так что ночью никакого покоя: то в окно кто-то к ним лезет, то высвистывают с улицы. Вальку соблазнить амурами и выпивкой не пытались – угрюмое выражение лица с выпяченным подбородком, аморфное тело большого ребёнка, – не привлекали местных донжуанов.

Да она бы никого и не подпустила, тем более, этих, матерщинников и выпивох, воняющих табачищем и заношенными носками. Чистая душа комсомолки совсем по-другому понимала отношения между парнями и девушками: дружеская забота, общие высокие интересы, а не этот низкий разврат. И Рита взяла Вальку к себе. Трёхкомнатная квартира позволяла. К тому времени она жила в Доме Актёров, вместе с очередным мужем Андреем Первушиным, администратором Филармонии.

Честно говоря, атмосфера престижного дома Валюху быстро достала. Дом выстроен подковой, и допоздна из окон то магнитофонные записи рвутся, то саксофонисту с третьего этажа приспичит дудеть. Валюха была девочкой спокойной, но болезненной. Она не высыпалась и на занятия опаздывала. К тому же, артисты тоже пили, и муж Риты в том числе. К звукам со двора примешивались долгие вечерние разговоры, проникающие в её комнатку отдельными репликами.

Только что в окна никто не лазит, всё-таки шестой этаж, думала Валюха, а то бы совсем как в общаге. К счастью, в училище навели порядок, лихих «будущих воспитательниц» отчислили за неуспеваемость, и Валька вернулась на законное место, радуясь близости учебного корпуса, простоте и понятности окружения.

Но тут нештатная ситуация возникла у Танюхи. Козни и напраслина – так коротко известила она, ничего по сути не объяснив. Ей даже придётся уйти из техникума. Как, почему? – не могла смириться Марго и рвалась разговаривать с директором. Пришлось вдаваться в подробности: у кого-то в общаге что-то пропало, а на неё свалили… ей-то зачем эти туфли, на два размера меньше?… От этих объяснений лицо её покрылось пятнами, и Марго лишь махнула рукой: хватит, хватит…

Нужно было сопоставить сказанное сестрой с тем, что она слышала раньше от матери и наблюдала сама. Как ещё в детстве повадилась Танька вдруг в чужих платьях ходить. Вроде бы менялась с подругами одеждой. Мать сначала ругалась, подозревая неладное, но ведь платья Танюхи, действительно, пропадали… Значит, и вправду, меняются девки-дуры… На наряды денег не хватает, всё вдвойне нужно. Валька – та без претензий, лишь бы тепло, а вот Танюшке обновки подавай…

Рита припомнила, как приезжала в деревню, и Танька первым делом её шмотки мерила, хоть и велико, а всё ж одеть надо. В глазах у сестрёнки такое марево мечтательное появлялось… И быстроту реакций замечала, как у фокусника. Только что лежала конфета на подоконнике, Танька мимо шла, и вот уже конфета за щекой, а ведь ни одного движения руками.

Кстати, о руках. Только сейчас она заметила, как у Танюхи трясутся руки. Мать говорила, что это началось после похода, о котором Марго знала лишь то, что сестра заблудилась, потом сама нашлась. И ещё всплыла фраза матери: за Валюшку не беспокоюсь, вот с Таней не случилось бы чего…

Марго решила посоветоваться с Андреем, у которого в друзьях было много разных «нужных» людей, в том числе и медиков. Тот впервые заинтересованно посмотрел на Таню, и вскоре уже организовал вечеринку, на которую пригласил, в том числе, чудо-психиатра из Военно-медицинской академии. Таня помогала крошить салаты, накрывать на стол. Выражение несправедливой обиды исчезло с её лица, а брючный костюм, подаренный Марго, придавал ей взрослый вид.