Дети от предыдущих браков общаться с Марго не пожелали. Да она и сама не стремилась, а к вояжам Юргена в Таллинн, к бывшим жёнам и отпрыскам относилась с благосклонным безразличием. Дети его уже давно не были детьми, предъявляли отцу разнообразные и обидные претензии, так что его возвращение в Питер всегда сопровождалось праздничной вакханалией в одном из элитных кабачков Петроградской стороны.

Марго пила наравне с мужем, но молодость брала своё – наутро она была свежа и деятельна, чего нельзя сказать про Берга. Он отменял встречи и съёмки, целый день отлёживался в комнате с опущенными шторами, потихоньку пил виски с минералкой и лишь к вечеру выбирался на кухню. Слушая подробный отчёт «своей девочки» о делах в салоне, вздыхал и давал себе слово навсегда завязать со спиртным.

Иногда они устраивали десант в Ольховку, приезжали на мощном «Гольф Кантри» – Берг признавал только надёжные немецкие фольцвагены – с закреплёнными на верхнем багажнике палаткой и складной лодкой, с подарками детям, тёще и тестю, с замаринованным в большой кострюле мясом, корзиной всякой овощной экзотики, красивыми бутылками.

В доме у матери не ночевали, оккупируя на Череменецком озере «своё место» в монастырских развалинах. Иногда брали с собой Ритиных сестёр – Таню и Валю. Но чаще ездили вдвоём, общаясь с роднёй лишь в день приезда. Покидали озёрный бивуак глубокой ночью, когда жара спадает, машин мало, и уже очень хочется домой, в цивилизацию, бытовой комфорт.

Берг мечтал о ребёнке от своей «голубоглазой нимфы», но прошлое предостерегало: она уже не будет твоей, «года три отдай и не греши», как говаривала Рита, цитируя покойную бабушку. Но ведь Алиса им не мешает, возражал сам себе Юрген и тут же сам себе отвечал: Алиса практически с ними не живёт – то в Ольховке, то на Кубе, у отца.

Он решил обсудить свою мечту с Марго, но, поразмыслив, передумал. Её ребёнком был модный дом «Мастер и Маргарита», она растила его, отдавая все силы, во всё вникая и всем управляя. У неё просто не оставалось времени ни на что другое. И хотя он сам тоже вкладывался: взял на себя выпуск журнала, пиар и улаживание проблем с чиновниками, – всё же тягловой силой их совместного бизнеса была Марго.

Существовала ещё одна зыбкая тема, подкатывающая временами то с одной, то с другой стороны. Эстония всё больше выказывала недовольство русскими, что и раньше имело место, но буквально за пару лет превратилось в открытую ненависть. Отношения с бывшими семьями у Берга окончательно испортились, он перестал навещать свои эстонские семьи и очень скучал по детям. У старшего сына родилась дочь, а он пока так и не видел внучки.

В России тоже происходили изменения, был объявлен курс на Перестройку, и «Союз нерушимый республик свободных» затрещал по швам. В ответ на приступы русофобии прибалтов неслась ответка: «Курица – не птица, Эстония – не заграница. Штаты, Германия, Финляндия – вот это перспектива!». СП, Совместным Предприятием, бредили даже водители такси.

Модный дом «Мастер и Маргарита» стал предметом торга. На него нацелились чехи и финны, привлекая инвестициями и европейским менеджментом. Но Марго лишь морщила свой веснущатый носик и вела переговоры с сибирскими нефтяными гигантами.

Однажды Юргену позвонили, говорили по-английски, предупредили, что готовится военный переворот, и посоветовали поскорее покинуть Россию. Иначе могут всплыть его старые связи с людьми, неугодными будущему правительству, возможны репрессии, потеря бизнеса.

Он рассказал своей «голубоглазой девочке» о звонке и впервые увидел на её лице смесь испуга и жалости. Она никуда с ним не поедет, его понимает и не удерживает. Берг всё же предложил подумать, пока на неделю съездит в Таллинн повидать внучку. В Эстонии его догнал пакет документов от нотариуса Марго, и под давлением бывших семей Берг всё подписал, в результате чего в одночасье лишился и жены, и бизнеса.