– Они серьёзно хотели подписать бумагу о войне. Кхе! Да что они в этом понимают… кстати, завезли, наконец, новое винцо. Говорят, сами мохнатые рецепт писали, – он хлопнул в очередной раз ладонью по фляге. Под «мохнатыми» декан подразумевал оборотней. Одни из экспертов в винной продукции, однако не уделяющие своим талантам этого рода внимание. – А слышал, как недавно в людской стороне завод взорвался? Говорят, бочку с порохом подпалили случайно.

Анкер был насторожен. В академии он учится уже четырнадцатый год, а привыкнуть к добродушному Трафскому так и не получилось. Его редко видели в хорошем расположении духа. Ещё настораживало начало разговора. «Война? Так это правда?»

Лошади двинулись, кибитка затряслась, подпрыгивая на особо крупных камнях. Анкер расслабил шею, опускаясь головой на обшитую тканью высокую спинку скамьи.

– Слышал, – кивнул парень, подумав. – На несчастный случай не похоже, завод-то крупный был. Да и целую бочку с порохом случайно подпалить… Неужто всё сгорело?

– Попытка засчитана, – хмыкнул Трафский. Пэтдви чувствовал, как наставник сосредоточил взгляд на нём. – Однако привычка так открыто подозревать всё и вся может и на тебя самого навести подозрения. И недоверие твоё не приведёт ни к чему хорошему, если собираешься по-настоящему влиться в общество.

– Мне не надо, – почти перебил он декана.

И снова на сморщенном лице декана ухмылка. Анкер пытался не реагировать, но любопытство взяло своё. Как только снова поднял голову на Трафского, тот продолжил:

– Мы люди, Пэтдви. Только нам это и надо. Бенниры не знают братства с другими расами – «благородной крови» этого ни к чему. И…

– И, если хочешь выжить, не оставайся один, – договорил за декана кудрявый. – Знаю.

– Знаешь. Но, должно быть, не осознаёшь. Я ведь вырастил тебя… Должно быть, давно впитал каждую мою фразу. То, что у тебя есть друг среди беннир, не значит, что тебя приняли. Даже спустя столько лет. Они будут пинать тебя и гнать, если не покажешь всем, что ты «свой».

Негромко кашлянув, Трафский отвёл взгляд, обратил своё внимание уже на другую вещь. Пэтдви старательно думал над словами герцога. Декан был прав, и эта правда словно давала человеку каждый раз кулаком под дых. Внутри всё словно сжималось, напрягалось от того, что Пэтдви просто не хотел с этой правдой мириться. Но стоило задуматься о хорошем, как Анкера вновь сморил сон.

* * *

– Пру-у!

Карета подпрыгнула на последнем камне, будто ударилась о повалившееся дерево – во время сна или в дрёме толком не понять. Когда в последний раз тряхнуло, Анкер с трудом открыл глаза.

Яркий луч садившегося солнца будто раздвигал занавеси на окнах, через маленькую щель пробиваясь внутрь. Карета окончательно остановилась, и солнце больше не слепило то правый, то левый глаз. Словно застыло на переносице, что тоже особого удовольствия не принесло. Тело ломило, мышцы всё так же болели. Ещё и нож, повешенный на пояс, больно впивался в бок…

Анкер приподнялся, сел удобнее. Покривился: как можно было проспать несколько часов в такой искривлённой позе?

– Признайся, Пэтдви, – декан не торопился выходить из кареты. Спокойно смотрел, как недовольно потирает глаза парень, – сколько ночей ты провёл без сна?

Подопечный усмехнулся. Неужели это действительно так видно? То, что некоторое время он действительно не спал? Оставить декана без ответа означало проявить неуважение к нему. Потому ответить надо было обязательно. А так не хотелось…

– Две, герцог, – Пэтдви опустил глаза. Сознаваться не хотелось, что таких дней было немного больше. Желание поспать в те моменты если и накатывали, то через полчаса – час уже как ни бывало. Поэтому спал последнюю неделю кудрявый или плохо, или очень мало.