. Представляется, что эта точка зрения, хотя и довольно широко разделяется учеными, по меньшей мере может быть отнесена к дискуссионным, а по-моему, и к методологически несостоятельным. Методологическая несостоятельность проявляется в том, что эта точка зрения – наглядный образец смешения понятия уголовного права и уголовного законодательства, что не может быть признано верным даже при том, что первое есть содержание второго, а второе есть форма выражения первого. И «методологическими заблуждениями», которыми В. П. Коняхин наделяет критикуемую им научную позицию Л. В. Иногамовой-Хегай[148], является, на мой взгляд, его позиция, не допускающая возможность вариативности соотношения статьи уголовного закона и нормы уголовного права[149]. В указанной вариативности находит свое выражение некоторая самостоятельность уголовного закона по отношению к уголовному праву и проявляется специфика уголовно-правовой политики.

Кроме того, как уже отмечалось при анализе позиции Т. В. Кленовой по поводу понятия уголовно-правовой нормы, развитие правовой системы, переход демократического государства в категорию «правового государства» рождает новые структурные составляющие права или новые, отличные от классических по содержанию, виды правовых, в том числе уголовно-правовых, норм. Последние, отличающиеся от классических только своим строением, точно так же направлены на решение задач, стоящих перед уголовным правом, и входят в механизм уголовно-правового регулирования. Поэтому прав Н. И. Пикуров, отмечающий, что «„нормативное предписание“ и „норма права“ являются синонимами. Когда же к термину „норма права“ добавляется „логическая“, речь идет о композиции, закономерных связях между предписаниями или их элементами. Понятие „норма“ в таком случае охватывает и норму-предписание, и связи между предписаниями»[150].

Вопрос о видах уголовно-правовых норм считается недостаточно разработанным наукой; пожалуй, его даже нельзя назвать спорным или дискуссионным – к нему просто редко обращаются, формулируя при этом чаще всего только свою точку зрения. Если объединить все то, что написано в науке по этому поводу в последнее время (во всяком случае, то, что нашла я), можно сказать о следующих уголовно-правовых нормах:

1. Нормы-запреты, или запретительные (запрещающие нормы) нормы. Таких норм в уголовном праве большинство; в них под страхом наказания устанавливается категорический запрет на определенные разновидности опасного поведения. Эти нормы выделяют все писавшие по проблеме. Правда, иногда их называют иначе, например, охранительно-регулятивные нормы[151], или нормы, устанавливающие уголовную ответственность[152]R.

2. Регламентирующие нормы, т. е., нормы, устанавливающие правила поведения для лиц, применяющих уголовный закон. Очевидно, к этой категории относятся и нормы, допускающие освобождение от уголовной ответственности или от наказания, выделяемые Т. В. Кленовой, поскольку «в их диспозициях содержатся правила, непосредственно адресованные судьям, а также должностным лицам правоохранительных органов, которым делегировано право выносить решения об освобождении от уголовной ответственности лица, совершившего преступление»[153].

3. Предписывающие нормы, к которым В. Д. Иванов относит нормы об оказании помощи лицу, находящемуся в опасном для жизни состоянии, и др.[154]

4. О предписывающих нормах говорит и Т. В. Кленова, однако она имеет в виду нормы, предписывающие иное уголовно-правовое принуждение (принудительные меры медицинского характера и принудительные меры воспитательного воздействия)