Шел второй день, как они покинули павший Мириан. В лицо временами дул сильный встречный ветер. Флаури и его друзьям приходилось закрываться ладонями или накидывать на лицо повязки, иначе песок и пыль, летящие из-под копыт, попадали прямо в глаза и рот, противно скрипя на зубах.

Мимо них проносились громады красноватых гор, сочные зеленые равнины, поросшие карликовыми деревцами холмы и маленькие озерца. Дорога вилась широкой лентой между раскинувшимся великолепием, что в данный момент не пленяло взоров всадников. Все мысли были уже в Тираубене.

Флаури же думал лишь о Даллор-Куре и Веорне, куда он непременно отправится. Юноша с горечью в сердце осознал, что именно тогда в Мириане, получив письмо от матери, он так и не написал ей. Многое случилось с тех пор – подземелья монастыря, Чудо Къёрденфелла, покушение на разум и ШруанУрское побоище, и даже смерть Флаури. Все это словно отдаляло его от семьи, направляя лишь на один единственный путь – путь спасения Эруада. А для чего еще нужен мир, если не для счастливой жизни с родными людьми, что, наверняка, ждут сейчас от него любой весточки, хоть одной строчки, поведавшей бы им о здравии Флаури.

Он выругал себя за собственную забывчивость, что, правда, явилась следствием отнюдь не безразличного отношения к столь важным событиям. Окликнув Милану, он попросил о помощи и, остановив на десяток минут бесчисленные полки посреди изумрудной равнины, принялся писать.

Вокруг абсолютная тишина. Ни единого упоминания о войне. Словно в армии Зарбасунира были лишь призраки, что незаметны даже эльфийскому глазу. А может, у него и нет вовсе никакой армии? А сам он надеется победить с одним лишь Клинком Ярха. Но ведь орки с Глубинными тварями не могут взяться на пустом месте. Значит, либо сам гном объединил их для войны с людьми, либо это еще чья-то хорошо организованная игра.

Флаури клевал носом в седле, и лишь благодаря Лоэнору, что заботливо поддерживал его, не падал со спины Сириуса. Спали они редко, по несколько часов – торопились в крепость паладинов.

Дождливый август в этих местах брал свое. Путники всю дорогу прятались от ливней, которые то и дело норовили застать на открытой местности, окутав все вокруг косой серой завесой. Иногда удачно подвернувшиеся то каменный навес, то пышный кронами лес спасали хоть и от теплой, но все же доставляющей неудобства стихии. Предусмотрительные эльфы и свободные люди накидывали плотные плащи, а Флаури с Эвандером зачастую приходилось мокнуть от проливного дождя, что стоял белесой стеной. С Миланы, точнее с ее непромокаемого зеленого костюма, вода стекала, как с гуся. Намокала лишь легкая серая накидка.

Юноша предчувствовал неизбежность самого крупного сражения при Тираубене за многие столетия, несмотря на то, что истинной целью гнома мог быть любой другой город. Если древние сказания не врут, то именно в Тираубене сокрыта тюрьма Тирга, и если гному удастся захватить крепость паладинов, то старший из братьев сможет вернуться к своему зловещему плану по уничтожению мира. И тогда остальные боги могут не справиться с его натиском.

С лица Эруада исчезнут и города, и государства, и живущие в них создания. Да и сам Эруад исчезнет из пространства Глубин.

На всем пути они не встретили следов воинства империи. Видать, солдаты еще плетутся к границе Къёрденфелла. Значит, Зарбасунир не торопится. Может ли это означать, что гном все просчитал, и выжидает какой-то определенный момент?

Флаури переживал за отношения с Орденом и церковью Валмалинора. Пусть он и вправду Эрве, но, похоже, его там совсем не ждут.