Девушке не нужны были лишние хлопоты, забот у неё и так хватало с лихвой. Кто, если не она, поддержит порядок и мирную суету? Жизнь в Харионте процветала без вмешательства политиков и королей. Сюда съезжались купцы со всего мира в поисках изысканных товаров, люди надеялись попасть в столицу королевства, дабы основать здесь своё гнёздышко и обеспечить спокойную жизнь. В городе царили равновесие и порядок.

Смогут ли люди и дальше жить таким образом? Смогут ли они ходить по мирным улицам, спать спокойным сном по ночам, не думая о нехватке еды, об опасных бандитах, о зудящих до мозга костей долгах, если она присоединиться к этой странной троице?

Может ли она согласиться на предложение Горинира? Осмелится ли рискнуть? В конце концов, что она с этого имеет?

– И как же вы собираетесь это провернуть? – спросила Зана, мягко улыбаясь.

Горинир понимающе ухмыльнулся. Правда, как оказалось, он понял её не совсем так, как она рассчитывала:

– Я уступлю вам своё место, ради общего блага.

Зана опешила. Левое веко судорожно дёрнулось, волосы на руках встали дыбом, и платье необычно сильно стянуло грудь.

Форакхир и Задриан вскочили со стульев и с грохотом опустили руки на стол:

– Немыслимо! – прокричал тикстриец.

– Женщине никогда не быть во главе Союза! – поддержал его Задриан. – Это просто неслыханная наглость с вашей стороны – предлагать такое, даже не обсудив с нами! В чём тогда смысл нашего пребывания здесь?

Зана не слышала их, она смотрела на Горинира в упор, силясь понять, шутит он или нет.

Он не шутил.

Ильнаир тоже вскочил с места, но не произнёс ни слова. Он тупо смотрел на отца, переводя взгляд с его мягких рук на полные жёсткой решимости глаза.

– Неделя, – произнёс Горинир, опустив взгляд на вино, омывающее стенки бокала, пока тот кружился вместе с содержимым между его пальцами. – Четырнадцать дней мы провели в дороге, пять из которых – непосредственно в самом Харионте. Пять дней восхищались культурой, великолепными зданиями, просторными полями, улыбками на лицах людей, встречавшихся нам по пути, – посол поднял стальные глаза на скрафийца. – Скажите, Задриан, когда в последний раз вы видели своего подданного не подавленным? Не расстроенным? Когда вы в последний раз видели хоть одно довольное лицо?

Скрафиец замешкался, оно и ясно, что подобное лицо он видел только в зеркале, просиживая задницу на мягкой кровати и поедая тёплый виноград.

– И дело даже не в Оранкире, – продолжил посол. – Дело в том, что Союз способен сплотить людей, сделать их связи крепче железных прутьев, крепче стальных ворот и каменных городских стен, объединить дух единой целью! Красивая обёртка должна быть не просто оболочкой – Союз должен выполнять свою роль точно каменщик, возводящий новую крепость.

– Вы говорите о глобальных переменах, – вмешалась Зана. – Если не сказать – перевороте. Вашим людям не понравится, что я им скажу. Вернее, что я сказала бы им, если бы согласилась на ваше предложение.

Горинир внимательно посмотрел на девушку.

– Я понимаю, это решение требует тщательного осмысления. Я лишь уповаю на то, что Одарённая позволит нам остаться в городе, пока не даст окончательный ответ.

Зана совершенно не хотела занимать такую должность. Она забрала бы у неё всё свободное время, которое она проводила в изысканиях в своей библиотеке – Наккрите, хранящем книги от недавних до редчайших и древнейших книг, оставшихся с давным-давно ушедших в забвение эпох.

«К тому же, это будет меньшая из проблем».

Для Одарённой феномен необъяснимых землетрясений был загадкой, крупицы разгадки которой она намеревалась отыскать и разложить в нужном порядке, понять причину, сделать всё возможное и невозможное, чтобы предотвратить учащение и усиление земного гнева. Каждый день она уверенным шагом проходила через массивные двери Наккрита в воинственном расположении духа, намереваясь на шаг приблизиться к истине, а то и на целых два.