– Ага, – выдохнула покорно.

Танцующие единороги легко выиграли право на эфир в моей голове. Всяко лучше потного вампира без ничего. С арсеналом извращенных фантазий в отсутствующем рукаве!

Но мне не повезло. Единороги достались кому-то другому.

Пока княгиня хлопотала над зельеварительным столом, подготавливая в хрустальной чаще стартовый бульон, на меня напал сон. И очень быстро звон, с которым серебряная поварешка билась о стекло, сменился скрипом половиц, уханьем совы за открытым окном и отяжелевшим мужским дыханием.

– Ближе, куколка. Еще ближе… Шурхов этикет! Нам это расстояние ни к чему.

– Вот так? – я сделала еще шаг и замерла.

Ждала приглашения или приказа. Сесть, встать… Лечь? Любого его слова – такие правила сегодняшней игры: я должна быть очень послушной куколкой.

– Какая ты у меня красивая, – одобрительно покивал Эрик, укладывая подбородок на кулаки. – Настоящая принцесса. Тебе удалось починить кружево? Сладкая ягодка… с волшебными ручками… Хоть какой-то прок от «Эншантели».

Он возвышался над столом, подминая локтями скатерть, и любовался кем-то перед собой. Вряд ли графином рубиновой жидкости. Значит – мной.

Я кинула робкий взгляд вниз. Хвала Судьбе, одежда на мне имелась: старинное платье в дурацких рюшах, сочно-голубое, отделанное золотой тесьмой и мелким жемчугом.

Шнуровка туго стягивала грудь, не позволяя той покинуть убежище раньше времени. Но мы обе чувствовали по голодному взгляду Валенвайда: десять минут, от силы полчаса – и она покинет.

– Сними. К троллям светскую мишуру! – фыркнул Эрик, разбив в пыль наши с грудью надежды.

А как же законные десять минут? В одежде? Упырь сам нарушает свои же правила!

– У нас новый этикет, принцесса. Никаких правил. И… никаких тряпок.

– Но на тебе одежда есть.

Ее подобие. Распахнутая светло-серая рубашка, открывающая расцарапанную женскими ноготками грудь, и брюки с давно потерявшимся ремнем. Эрику нечасто приходится их надевать. Так, для ужина только.

– Сними свою… и я разрешу снять свою, – прохрипел вампир, плотоядно жмурясь. – И давай я сегодня буду «господином Валенвайдом», куколка? Мне нужно до краев заполнить шкатулку воспоминаний… И в половине из них я заставлю тебя краснеть. Ты такая…

– Красивая? – подсказала я. Он не уставал повторять, а я не уставала слушать.

– Невероятная. Невозможная. Несуществующая. А когда краснеешь – очень красивая, да, – рассмеялся он вполне добродушно. Но тут же принял грозный вид, нахмурился, оскалился. – Сними.

Это тоже была игра. Вполне привычная… В первый раз она смутила меня до багровых пятен на лице и шее. До остановки дыхания, до панического хрипа в груди.

Но нынче был уже пятый, когда Эрик не раздевал меня сам… лишь смотрел, любовался, запоминал изгибы… Словом, после третьего я краснеть перестала. Если ему так хочется наблюдать – пускай.

Он со мной, я с ним. И это правильно. Так, как должно быть. Мы так решили, это нужно обоим.

А еще ему нужно, чтобы я избавилась от оков чужого тряпья, что приводила в пристойный вид целое утро. Пальцы исколола бытовыми чарами! И все – ради секундного восторга, одобрительного кивка и требовательного «сними».

Вот ведь… упырь!

– Присядь, ягодка. Поешь, – тихо предложил Эрик, когда я избавилась от тесных рюшей и тесьмы.

– Я не голодна, – помотала головой.

– Голодна. Нельзя сбивать режим. Ты сама говорила, что должна спать и питаться… хоть изредка. Я услышал, – бормотал он, с напряжением вглядываясь в кружевную лямку. – Только побыстрее, молю.

Я уселась на кресло, убранное праздничным серебристым чехлом, и придвинула тарелку. Рядом тут же появился до краев наполненный бокал. Я подавила довольную ухмылку: изголодавшийся вампир – сама забота.