Сердце пропустило удар. На машине до школы ехать максимум семь минут, если не нарваться на пробки. И это могло быть самым большим промежутком времени, который мы проведем с ней наедине с тех пор, как мне исполнилось семь.

У нас никогда не было идеальных отношений мамы и дочки. Хотелось бы думать, что она была просто ярой детоненавистницей и карьеристкой, но дело всегда было именно во мне. Я бы хотела не видеть или стереть из памяти моменты, когда Элиза возвращалась из школы и Жозефина целовала её в обе щеки за каждую отличную оценку. Или как она плакала на свадьбе сестры, приговаривая что отпускает свою маленькую звёздочку. Или можно было бы стереть из воспоминаний как она ласково всегда трепала Генри по волосам, называя своей гордостью. Словом, Жозефина любила детей. Просто не всех.

Была ли я просто нежеланной или незапланированной? Это объясняло бы отстранённость, а не жесткость. И не то, что Элиза и Генри тоже относятся ко мне как к дерьму. Впрочем, я давно перестала задаваться этими вопросами. Всё, что было на моём радаре – свобода. Желанная, но чертовски далёкая.

Ехали мы в гробовой тишине. Серьезно, Жозефина даже не включила своё любимое радио, на котором обычно передают последние новости из мира финансов. Руки на коленях дрожали, и я всеми силами старалась игнорировать подавляющее присутствие на водительском сидении. С чего мне вообще пришло в голову сесть впереди? Ох, уже неважно. В пробку, слава богам, мы не попали и прибыли на территорию школы достаточно быстро.

– Успешного дня, мам, – удалось вымолвить мне, предварительно сглотнув.

В нашей семье не было хороших дней. Только успешные, когда к капиталу семьи прибавлялось ещё пару миллионов.

– И тебе, Эмилия, – сдержанно кивнув, ответила она своим безразлично-холодным тоном.

Стараясь лишний раз не дышать, вылезла из машины и аккуратно закрыла дверь. Сердце стучало с бешеной скоростью, пока я удалялась от машины на дрожащих ногах. Её взгляд прожигал меня. Зная, что Жозефина смотрит, распрямила плечи и подняла подбородок. Нельзя делать ничего, чтоб вызвать её недовольства. Наконец за спиной послышалось жужжание уезжающей машины, и я смогла вздохнуть полной грудью.

За напряженным утром последовал такой же день в школе. Без Присциллы мысли продолжали змеиться в моей голове, подкидывая варианты того, что именно в сегодняшнем утре могло не понравиться Жозефине. Хорошим вариантом было бы вообще не пересекаться с ней сегодня или целую неделю. Видеть моё лицо два раза за день явно не то, что может поспособствовать её хорошему настроению.

Боже, надеюсь она заключит сегодня пару хороших сделок и будет в том расположении духа, когда ей просто плевать на моё существование.

С этими мыслями я провела весь учебный день, не особо обращая внимание на всех преподавателей. Это могло быть катастрофическим в долгосрочной перспективе, если сегодняшние темы будут подниматься на контрольных работах. Особенно в свете отсутствия сегодня Присциллы. Но сосредоточиться хоть на чем-то было практически невозможным.

Наверное, моё не совсем спокойное состояние, можно было бы обвинить в том, что произошло далее. Или это было тем, что просто не могло не произойти рано или поздно. Может, я и Стивен всегда были чем-то неизбежным. Та связь, которая установилась три года назад, когда он только приехал и встретил меня, не угасала и процветала даже когда я пыталась её игнорировать.

Он ждал меня на выходе их школы как делал много раз до этого. С губ чуть было не сорвался стон отчаяния стоило мне увидеть его. У меня не было сил бороться сегодня. И он, словно почувствовав это, решил появиться. Один взгляд на моё лицо и его серые глаза наполнились беспокойством. Я ненавидела то, что он видел меня. Что ему достаточно было взглянуть один раз, чтоб узнать о моем состояние. Ненавидела и любила одновременно.