За окном тёмная ночь поглощала все звуки и закрывала звёзды. Даже луна не светила уже столь ярко, будто была чем-то опечалена.

Огонь в камине уже потух, лишь редкие угольки ещё продолжали тлеть, когда телефонный звонок раздался в голове колоколом. Нашарив мобильник, Лив поднесла трубку к уху.

– Где тебя носит, чёрт побери? Планёрку пришлось проводить без тебя! Проект по квартире клиента не двигается – люди не хотят без тебя работать! – раздался в динамике громовой голос её шефа. – Не берёшь трубку! Алло, ты вообще меня слушаешь??

– Питер, не кричи. Я заболела – попала вчера под дождь и простудилась; было поздно, поэтому не стала звонить. – голос Лив с похмелья звучал с хрипотцой, так что казалось, будто у неё действительно сильнейшая ангина.

– Оу, неловко получилось. Но и меня пойми: ты отсутствуешь, а подчинённые боятся тебя больше, чем меня, поэтому работают спустя рукава – где это видано? – сокрушался, но уже более тихим тоном, Питер.

– Что ж поделать, если я покупаю им сладости, а ты только раздаешь пинки, а не премии, – со смешком ответила ему Лив.

– Ну, началось, сейчас ещё о повышении зарплаты будешь ратовать…

– Буду, если ты готов на это согласиться.

– Чёрта с два! Хорошо, я найду тебе кого-нибудь на замену. Но в следующий раз предупреждай. Выздоравливай, – с этими пожеланиями начальник отключился.

Лив отбросила телефон и со стоном потянулась. Из-за сна в кресле все тело ломило. Встав и хорошенько вытянув руки вперед с наклоном до щелчка, она почувствовала облегчение. Немного встряхнувшись, огляделась: за окном уже вовсю светило солнце, а следов дождя не было заметно; разве что непросохшая дорога и размытый гравий напоминали о непокорной стихии.

Она оглядела себя. Мятый костюм, на теле следы от неудобного сна; дотронувшись до прически она поморщилась – локоны превратились в подобие распотрошённого гнезда дикой птицы. «Может, расческа ещё исправит этот ужас?» – подумала она, как внезапно в глубине дома раздался грохот. Лив резко повернулась на звук и услышала поток ругательств от нарушительницы тишины: ей оказалась Инга. Лив пошла в сторону кухни, откуда и был шум.

– Арчи, убери свою тушу! Я не могу собрать этот ужас из-за твоей наглой морды! Кому говорю, уйди! – Инга пыталась отогнать угольно-чёрного лабрадора от разбитой чашки, в осколках которой были бутерброды. Зайдя на кухню, Лив не смогла сдержать смеха: картина была комичная.

– Оставь псу завтрак. Видишь, как он ему нравится – даже осколки не мешают: вон с какой аккуратностью отодвигает их, – со смехом сказала Лив.

– Когда собака аккуратнее меня, – сказала Инга, закатив глаза. Лив разразилась новым смехом. – Тебе смешно? Посмотри, какое чудовище я откормила – теперь даже с места не сдвинуть, только трактор вызывать, – пыхтя, продолжила Инга, – поранится ведь, жалко дурака.

– Хорошо, помогу тебе. Арчи, ко мне! – позвала Лив, слегка присвистнув.

Пес поднял голову и посмотрел на нее.

– Арчи, ко мне, – повторила Лив, изменив интонацию в голосе. Лабрадор беспрекословно подчинился. Инга, чертыхаясь, завершила уборку; выкинула бутерброды в миску пса.

– Надо же! Он меня так не слушает, даже сейчас, как тебя, – удивленно сказала она.

– Просто ты его разбаловала. Он знает, что любовь в тебе победит и наказания не последует, если проступок не слишком серьёзный. От меня же снисхождения не будет – он это чувствует. Животные чувствуют куда больше нас с тобой, – ответила Лив с улыбкой.

– Избавь меня от подробностей. Не успела проснуться, уже умничаешь, – проворчала Инга

– Да ладно тебе, не бурчи. Пока ты будешь занята завтраком, я могу принять душ? А то выгляжу как первокурсница после вечеринки.