– Это не я даю развод, поэтому не мне передавать их Какуко. Развод даёт Гонъэмон, значит, и деньги должен вручать его представитель.

Подобное поведение можно было счесть заносчивым или даже издевательским, но Фунаси, напротив, восхитился: «Вот это благородство! Где уж тут „социалисту“!». Он даже устыдился своей роли в этом разрыве – тем более, видя, как трогательно привязаны друг к другу супруги. Чтобы не выглядеть бессердечным, он старался проявлять максимальное участие.

Но семья Дзико вовсе не ожидала от Фунаси такой сентиментальности. Этот земляк, недавно начавший наведываться к ним со страховыми предложениями, был выбран за свою настойчивость (он мог часами сидеть в прихожей, читая газету и дожидаясь хозяев) и невозмутимость. К тому же, в свои пятьдесят восемь лет он казался достаточно старым, чтобы не поддаваться эмоциям. А тут вдруг разошёлся не на шутку!

В конце января Тиэдзо вернулся в Японию. Дэмсабуро с женой встретили его на вокзале в Осаке.

Когда поезд подошёл к платформе, Дэмсабуро, ругая жену, засуетился и наконец заметил в окне Фунаси. Тот с недовольным видом указал ему в сторону – рядом с Тиэдзо сидела Какуко. Дэмсабуро остолбенел. Все заготовленные приветствия вылетели у него из головы. Пока Какуко раскланивалась с его женой, братья молча уставились друг на друга.