Кланяясь, Гонъэмон вдруг подумал о своём миллионе.

«Я готов отказаться от миллиона», – решил он тогда.

– Слушайте все! – объявил он. – Я решил вложиться в тот затонувший корабль у Гото.

Поднятие судна считалось рискованным предприятием. В случае неудачи можно было потерять все вложения.

– Пока пил лимонад, я подумал… – сказал Гонъэмон.

Он предложил создать «Товарищество братьев Дзико», чтобы разделить риски.

– И возьмём Тиэдзо.

Эти слова заставили Масаэ улыбнуться. Она поняла намёк: чтобы вернуть его, нужно развести с Какуко. Заодно и её собственный «развод» был отменён.

Она тут же завела речь о том, что «на всякий случай» нужно перевести часть денег Гонъэмона на её имя и имя Тимако. Это было её гарантией после сегодняшнего скандала. Не забыла она и добавить, что за Тиэдзо нужно послать кого-то в Корею.

Той ночью Масаэ подмешала мужу в сакэ возбуждающее средство – впервые за долгое время.

Итидзиро остался ночевать «за кулисами» (в квартале проституток). Харумацу, не любивший это место, отправился в Ёсита.

Дэмсабуро играл дома в азартные игры. Его жена всю ночь подавала угощения, иногда засыпая и получая выговор за его проигрыш.

Санкио тоже играл, но, выиграв, сбежал в «Гранд-кафе» Дотонбори. Там у него была любовница – Мэри, первая красавица заведения. Он платил ей шестьдесят иен в месяц. Она была хитрой. То притворялась больной, то выпрашивала деньги. Недавно она попросила сорок иен на поездку к «больной матери» в Химэдзи. Он дал двадцать пять – и больше её не видел.

– Она уехала на сватовство, – сказали ему.

«Какая больная мать, какое сватовство?!» – злился он.

Но вспомнив, что выиграл двести иен, немного успокоился.

Дочери Дзико спали спокойно. Перед сном они нанесли на лица оливковое масло. Только Хисако, страдавшая от прыщей, использовала лосьон.

В ту новогоднюю ночь супруги Гонъэмон долго не могли заснуть.

Когда Гонъэмон встал в туалет, Масаэ последовала за ним и подала воду для омовения рук. Лунный свет был холодным и белым, словно лёд.

– Ох, спасибо. Большое спасибо, – смущённо пробормотал Гонъэмон, но в его голосе не чувствовалось ни капли смущения. Именно это и придавало Масаэ уверенности.

Она никогда раньше не ждала у двери туалета, чтобы подать мужу воду. Этому она научилась из женского журнала. Ей нравилось, как естественно получилось применить этот совет. Она терпеть не могла нарочитое кокетство, от которого самой становилось стыдно. За всё время – от учёбы на акушерку до сегодняшнего дня – она никогда так не поступала.

Да и Гонъэмон не был человеком, который смущался бы от её женских уловок. Он принимал их с достоинством, и это ей нравилось.

Вспомнилось, как он вёл себя в первую брачную ночь. После обряда обмена чашами тот торжественно произнёс:

– Хоть я и небогат, но ты пришла в мой дом. Сейчас у меня всего шестьсот иен. Но я обязательно заработаю сто тысяч. Ради этого я готов на любые трудности и откажусь от роскоши. У меня четверо братьев и две сестры. Как глава семьи я поставил себе такую цель. Постарайся понять меня и помоги достичь её.

Тогда она поклонилась и ответила:

– Спасибо за ваши слова. Пожалуйста, добивайтесь своей цели и станьте настоящим мужчиной. Я как жена Дзико сделаю всё, чтобы помочь вам.

Позже она часто рассказывала эту историю золовкам. Конечно, это была не дословная цитата. Но для пересказа такой «литературный» вариант ей нравился больше.

Теперь, лёжа рядом с мужем, она вспомнила те времена. В памяти всплывали именно эти «обработанные» фразы, а не его грубый говор Кисю.

– Заработать сто тысяч, когда у тебя уже есть миллион, – не так трудно, как накопить первые десять, имея лишь шестьсот, – часто говорила она.