До свидания, до вечера, ведь после заката я уже буду в Париже.

РАФАЭЛЬ».

– Несчастный безумец! – потрясенно прошептал маркиз и передал письмо Марии.

Та прочитала его и побледнела.

Сент-Андре вздрогнул – колокольчик, возвещавший о прибытии посетителей, звенел опять. Но это еще не мог быть Рафаэль.

Оставив Марию с Джузеппе, маркиз поспешил к порогу. Его терзали смутные предчувствия, но он всегда смело шел навстречу опасности.

Во дворе особняка остановился паланкин. Из него вышла женщина.

Маркиз узнал мадам д’Этамп. Герцогиня была одна – юная дофина осталась в Лувре.

– Сударь, – начала фаворитка небрежным тоном, плохо скрывавшим ее тревогу, – мы с мадам Екатериной приехали в Париж; она – чтобы повидаться со своей Марией, которую вы у нее похитили, а я… чтобы поговорить с вами.

– Со мной? – удивился маркиз.

– Предложите мне свою руку и пойдемте куда-нибудь, где нас никто не сможет услышать.

Загадочный тон герцогини зазвучал тревожным сигналом в голове счастливого супруга.

– Успокойтесь, – тихо сказала она, – дофине ничего не угрожает… впрочем, одна опасность все же есть – вскоре она станет королевой.

Маркиз резко отступил на шаг.

– Увы! – прошептала мадам д’Этамп. – Король очень плох… Сегодня вечером его привезут в Лувр и в Рамбуйе он больше не вернется никогда.

Легкомысленный тон герцогини сменился глубоким волнением и маркиз, подставив ей локоток и увлекая за собой в сад, почувствовал как дрожит ее рука.

– Здесь, мадам, мы одни, – наконец сказал он, – и вы можете безбоязненно рассказать мне о причине вашего визита.

– За несколько дней до свадьбы дофины вы последовали в Милан за своей женой и, следовательно, за двором принцессы?

– Да, мадам.

– В Милане у вас была дуэль?

– Увы, мадам, в этом поединке я не принимал участия.

– Но вы должны были защищать свою честь со шпагой в руках. Некий молодой человек от вашего имени поведал об этом мадам Екатерине, из-за маскарадного костюма приняв ее за синьорину Марию.

– Совершенно верно. Это тот самый молодой человек, который опередил меня, обнажил шпагу, потребовав от моего имени сатисфакции, и был серьезно ранен!

– Боже мой! – в ужасе воскликнула герцогиня.

– Три месяца, – продолжал маркиз, – этот благородный друг был между жизнью и смертью, но сегодня он уже жив и здоров.

Мадам д’Этамп вздохнула.

– Стало быть, это один из ваших друзей? – переспросила она.

– С недавних пор, мадам.

– В нем вас ничего не поразило?

Маркиз заколебался и с недоверием посмотрел на графиню.

– Ответьте, – прошептала она, волнуясь все больше и больше, – во имя мадам Екатерины, пославшей меня сюда, умоляю вас, ответьте!

– Ну хорошо, мадам! Он был настолько похож на дофина, что одного вполне можно было бы принять за другого.

– Ах! – воскликнула герцогиня. – Значит, она сказала мне правду? А… этот молодой человек… он кто?

– Миланский оружейник.

Из груди мадам д’Этамп вырвался вздох, похожий на крик, красноречиво свидетельствовавший об охватившем ее мучительном беспокойстве и сомнениях.

– Это найденыш, – продолжал маркиз, – учитель фехтования Гуаста-Карне подобрал его в возрасте лет трех-четырех и воспитал как родного сына.

Герцогиня снова вскрикнула – на этот раз в голосе ее была надежда.

– Но, – продолжал маркиз де Сент-Андре, – несмотря на скромные условия, в которых благодаря случаю довелось жить Рафаэлю…

– Рафаэль! – воскликнула герцогиня. – Его зовут Рафаэль!

– Да, мадам.

– Это мой сын, – едва слышно прошептала она, вновь выдавая себя.

Маркиз в свою очередь тоже не удержался от возгласа удивления.

– Сын короля, – добавила принцесса.

Затем страстно продолжила:

– Ох! Вы ведь его друг? Он сражался за вас, рисковал своей жизнью… Вы должны его любить… Слушайте же! Король при смерти; он говорил мне о нем; если бы он смог его увидеть и благословить, то умер бы в умиротворении… Езжайте, месье, седлайте коня и скачите в Милан, если нужно – загоните двадцать лошадей, но привезите мне моего сына Рафаэля.