– Мадам, – ответил маркиз, – все эти хлопоты совершенно излишни, через час Рафаэль будет здесь.

– Что вы такое говорите? – воскликнула герцогиня, побледнев от нахлынувших на нее эмоций.

Вместо ответа маркиз протянул мадам д’Этамп доставленное Джузеппе письмо оружейника. Она быстро пробежала его глазами, которые на мгновение озарила радость. Затем лоб герцогини нахмурился, вероятно, от одной из тех прозорливых мыслей, в которых раскрываются женское благоразумие и хитрость, и она холодно сказала господину де Сент-Андре:

– Маркиз, могу я на вас рассчитывать?

– Да, мадам, особенно после сделанного вами только что признания. Ведь я люблю Рафаэля так, как только можно любить человека, которому ты обязан всем – своим счастьем и самой жизнью. И поскольку вы его мать…

– Маркиз, – перебила она, – капризы судьбы, игра случая, бывают всякие немыслимые совпадения. Этот молодой человек и ребенок, потерю которого я оплакиваю, могут ведь не иметь между собой ничего общего.

– Вот как! – сказал маркиз.

– Поэтому задумайтесь, сколь горьким может быть разочарование – и для меня, и для него…

– Значит, мне лучше молчать?

– По крайней мере наполовину.

Маркиз де Сент-Андре вопросительно посмотрел на герцогиню.

– Послушайте, – сказала она, – ребенок, которого мы с королем оплакиваем, родился в Париже, в небольшом доме, в течение долгого времени служившем местом наших тайных встреч. Там он жил до тех пор, пока ему не исполнилось три года. Что-то подсказывает мне, что только там я смогу найти те доказательства, которые ищу. Так что вечером я буду ждать вас. Вы придете туда вместе с ним.

Мадам д’Этамп наклонилась и шепнула еще несколько слов маркизу на ухо, поскольку ее уже приветствовали идущие навстречу Мария и Джузеппе.

– Красавица моя, – обратилась герцогиня к маркизе, – мадам Екатерина послала меня к вам с дипломатической миссией. Ваше отсутствие заставляет ее жестоко страдать, поэтому она приехала в Лувр специально для того, чтобы быть поближе к вам. Я собираюсь увезти вас в своем паланкине.

При этих словах мадам д’Этамп повернулась к маркизу и с улыбкой сказала:

– Не переживайте, мой дорогой сир, завтра утром я ее вам верну.

Супруги обменялись грустными, но пылкими взглядами. Разве ж это первое звено, сломавшееся в цепочке их счастья?

– А теперь пойдемте, – сказала в довершение своих слов герцогиня, взяв Марию за руку, – пойдемте, дофина ждет вас.

После этого вновь склонилась к уху маркиза и сказала:

– Значит, до вечера?

Тот поклонился и проводил ее до паланкина, в который также села и его молодая жена.

Пока носильщики поднимали паланкин, герцогиня прошептала:

– Маркиз, скажите мне, его матери… кто та женщина, которую он так страстно любит… это не…

– Ах! – вздрогнув, ответил Сент-Андре. – Разве вы не догадались?

– Да, – с задумчивым видом ответила она.

И про себя добавила: «Думаю, эта любовь мне пригодится. Убеждена…»

Сент-Андре остался в компании одного Джузеппе, и впервые одиночество показалось ему ужасным.

Вместе с молодой женой у него отняли и счастье.

Напрасно жизнерадостный неаполитанец своим веселым нравом и неиссякающим энтузиазмом пытался прогнать набежавшее на его лоб облачко печали и уныния… Маркиз хмурился и оставался задумчив. И лишь топот лошади, через два часа остановившейся у подъемного моста перед особняком, вывел его из оцепенения и он с радостным криком бросился навстречу Рафаэлю. Это на самом деле был оружейник.

– Ах! Дорогой друг! – воскликнул он, спрыгивая на землю и бросая слуге поводья, чтобы тут же, распахнув объятия, броситься навстречу маркизу. – Дорогой мой, лучший мой друг, какое счастье увидеть вас вновь!.. Ах! Не браните меня и не сердитесь… Простите мне мою опрометчивость… Если бы вы только знали какой роковой ветер надувал мои паруса… Поэтому я приехал к вам – к моему другу, советчику и поводырю, я приехал, чтобы открыть вам душу, чтобы доверить вам свои амбиции, надежды и чаяния.