Живот Маркуса осторожно забурчал, намекая хозяину, что пора бы уже чем-нибудь перекусить. Согласившись с мнением желудка, он отпрянул от окна и полез в мешок с припасами, который выдал ему толстяк из совета. Внутри лежали семь зеленых яблок, столько же скрученных нитью кусков вяленого мяса, четыре яйца размером с небольшой камушек, батон бобового хлеба от которого несло легко гарью, и закупоренный крышкой кувшин с водой. Он взял одно из яблок, почти полностью обхватив его вполне обычной по размерам ладонью, из-за чего на мгновение почувствовал себя огромным, и откусил от него небольшую часть, оставив примерно три четверти фрукта.

– Прошу прощения, многоуважаемый господин, – Маркус повернул голову и увидел обладателя аккордеона, но без своего инструмента. – В связи со сложившимися обстоятельствами, в которые я и мой коллега имели неосторожность попасть, вынужден отвлечь вас от трапезы, – он немного запинался, но в то же время говорил уверенно и благородно, словно какой-то почитаемый граф, а не бродячий музыкант в зашитом пальто. – Понимаете ли, наши запасы провизии скудны, если не сказать, что и вовсе иссякли, почему я имел неосторожность отвлечь вас от трапезы и попросить о небольшом одолжении, а точнее просьбе, вследствие которой вы спасли бы двух попавших в неприятную ситуацию джентльменов.

Маркус очень медленно прожевывал яблоко, вытаращив глаза на благородного бродягу. Позади на своем месте сидел его друг и с легкой ухмылкой наблюдал за действием.

– Так что ты… То есть, вы хотите? – неуверенно спросил он. Послышался смешок обладателя флейты.

– Глубоко неприятно вас отвлекать, но вы не могли бы дать мне и моему коллеге по одному яблоку из вашего мешочка. Этим благородным жестом вы сможете помочь двум артистам провести пару минут за трапезой, – Маркус несколько секунд, не двигаясь, смотрел на него. После медленно потянулся к мешку, начиная немного посмеиваться, достал два яблока и два кусочка вяленого мяса и протянул их музыканту.

– Премного благодарен за вашу доброту, – ответил он и взял предложенную еду.

Обладатель аккордеона отвесил низкий поклон, выпрямился и, плавно развернувшись на пятке и носке, вернулся к своему удивленному другу.

– Когда-нибудь тебе все-таки откажут, – с улыбкой сказал музыкант, разделяя скромный паек.

– Когда-нибудь это обязательно случится, друг мой. И это будет самый грандиозный провал в моей карьере.

– Прямо уж самый грандиозный? – его друг достал из дыры на одежде небольшой ножичек и задумчиво отрезал дольку яблока.

– Ладно, второй по грандиозности – после знакомства с твоей сестрой, – тот удивленно посмотрел на него.

– А, из-за которой ты продолжил заниматься музыкой?

– Нет, – ответил обладатель аккордеона, пряча ножичек обратно в подмышечный карман. – Из-за которой я познакомился с тобой.

Его друг склонил голову и несколько секунд молча наблюдал, как ухмыляющийся бродяга поедает дольку яблока.

Маркус с интересом слушал их диалог, радуясь хоть какому-то разнообразию в поездке.

Через пару минут из дверей со стороны заглавного вагона появился помощник машиниста, мокрой тряпкой оттиравший лицо от черных пятен. Он прошел вдоль всего вагона и дважды объявил о скором прибытии на станцию Кеес.

Дожевывая мясо, обладатель аккордеона встал с места и повесил за спину свой инструмент.

– Ладно, пойдем. Нас ждут великие дела!

– Какой у нас план? – спросил его друг, завернув остатки мяса в порванную ткань и сунув его в пришитый с внутренней стороны плаща карман.

– Планы строят лишь слабые духом. Сильные же бегут навстречу судьбе и разбивают ей лицо кулаком импровизации и авантюризма. Вставай!