Дома Илья сразу же прошел в мастерскую. Взглянул на картину ‒ и ощутил жгучее желание тут же приступить к работе. Вдохновение вернулось, он это знал, он это чувствовал. Тем не менее, решил подождать до утра. Так будет лучше.

Этой ночью он снова гулял с Ларчем у замка при свете луны. Пес был весел, он прыгал и рычал, радуясь возвращению хозяина.

А потом был еще один сон, совершенно удивительный. В этом сне Илья оказался в каком-то магазине, причем в него он поднялся на лифте. В одном из отделов магазина он увидел выставку-продажу картин. И все эти картины принадлежали его кисти! Об этом говорили надписи, сделанные прямо на рамах. Илья смотрел на развешанные по стенам картины и поражался их красоте.

Больше всего в этих работах его удивила манера письма ‒ ничего подобного Илья никогда не встречал. Это было красиво, изысканно, необычно. Нечто новое. То, что так ценится в живописи. Глядя на картины, Илья уже знал, что его творчество обрело новое лицо.

Больше всего ему понравилось полотно, изображавшее трех идущих по равнине тигров. Тигры были очень красивы, при этом узор их шкур странным образом переходил в сетчатый узор фона. Это создавало очень необычный эффект: тигры казались слитыми с пространством и, в то же время, тут же выделялись из него, стоило перевести на них взгляд.

Еще на одной понравившейся Илье картине был изображен Дон Кихот. Портрет больше напоминал шарж, но именно это придавало работе неповторимое очарование. Илья понял, что здесь применен тот же прием, что и в случае с тиграми: образ Дон Кихота, отличаясь от фона по цвету, сливался с ним на уровне более тонкой кольчатой структуры, общей для фона и образа. Казалось, что фигура Дон Кихота купается в солнечных лучах, блики от которых и образовывали покрывавшие картину кольца. Илья был уверен, что сможет использовать этот эффект в своих картинах.

Проснувшись утром, он сразу же схватил бумагу и карандаш ‒ боялся, что забудет увиденное. Из нескольких десятков картин запомнил сюжеты восьми, но и этого было более чем достаточно. Работать, работать и еще раз работать ‒ в душе Ильи пели птицы.

Едва приступив к работе, он понял, что не ошибся ‒ вдохновение вернулось. Кисть сама летала по холсту, Илья даже не стал сердиться на себя позавчерашнего, здорово испортившего картину. Нет проблем ‒ исправит.

И исправил. Ближе к обеду хохотушки-валькирии стали совсем живыми: разметавшиеся в воздушных струях волосы, призрачная одежда, манящие изгибы тел. Чарующие женские лица, скрывающие под своей неземной красотой поистине сатанинский норов. Придирчиво осмотрев картину, Илья остался доволен.

‒ И так теперь будет всегда, ‒ произнес он и удовлетворенно вздохнул.

Ольга Никитина никогда не считала себя особо талантливой. Тем не менее, ее графические работы всегда пользовались спросом. Поработав в Дрездене, она хорошо изучила вкусы состоятельных горожан, а потому была уверена, что и дома не останется без куска хлеба. Так и получилось: подремонтировав купленную квартиру и обзаведясь мебелью, она с удовольствием взялась за работу. Будучи человеком трезвым и практичным, Ольга и на этот раз подстраховалась ‒ договорилась с одним из издательств о работе над иллюстрациями к детской книжке. Ее первые наброски очень понравились редактору, да и Ольга неожиданно для себя поняла, что эта работа ей по душе. Это было просто интересно: сначала она читала книгу, пытаясь лучше понять ее героев, потом начинала рисовать. И происходило чудо: персонажи книги обретали плоть. Каждый штрих, каждая точка добавляли им жизни, герои сказки становились все реальнее.