– Понятно…

– У вас хорошая память? – Армейский разведчик исподлобья посмотрел на Кулибина.

– В смысле?.. Там или вообще? Вообще-то не жалуюсь. В школе, когда учился, запоминал стихотворение после третьего прочтения.

– Хорошо. Теперь вам необходимо выучить вот этот текст…

Сколько ни готовишь себя к чему-то, всё чаще происходит не так, как рисуешь себе эти события. Фёдор по-разному пытался представить себе бой, который должен был состояться в ущелье Пагмана, но его воображение все время обращалось к одной и той же схеме: засада душманов, обстрел ими колонны, атака его взвода, и – обмен. Но ожидаемый бой не произошел ни в начале перевала, ни посередине, ни на выходе из ущелья. И, что самое интересное, Кулибин был единственным человеком из своего подразделения, кто ожидал схватки, и как же нелегко ему было не показывать этого.

Солдаты, сидевшие рядом с ним на броне, шутили, смеялись, курили. Для них это был обычный рейд с отрядом Царандоя, по правительственной дороге. Афганская милиция проверяла свои посты на разъездах, на дорогах в кишлаки, а советские солдаты – опорные пункты, в которых расположены их подразделения.

На разъезде царандоевцы, двигавшиеся впереди колонны, остановились, наблюдая за караваном из двадцати верблюдов, шедшим по другому берегу озера в сторону кишлака, расположенного за следующим перевалом. Фёдор, насколько позволял ему восьмикратный бинокль, рассматривал колонну с верблюдами, несшими на себе большие тюки. В принципе, он прекрасно понимал, что определить, везут они оружие или что-то другое, очень сложно. Хотя есть одна небольшая подсказочка, она заключается в том, как ведут себя сопровождающие караван люди. По плывущей с перевала пыли они должны были заметить движующуюся к ним колонну бронетехники. А если увидели, и у них есть что-то запрещенное, то караванщики должны как-то это спрятать – среди камней, в зарослях, ну, или готовиться к защите груза.

Обычно если в караванах перевозится оружие, мины, снаряды, то посередине его должны идти вооруженные люди, которые в любую секунду готовы вступить в бой.

Фёдор достал подзорную трубу, найденную им в одной из операций, кажется, в Дех-Сабзе, и навел её на караван. Она была в несколько раз мощнее бинокля, поэтому, приблизив до максимума картинку с движущимся караваном, Кулибин начал изучать все интересующие его моменты.

Первым, что успокаивало, караван сопровождали всего шесть человек – двое из них шли впереди, один – посередине, остальные – в конце. Они о чем-то спокойно разговаривали, смеялись. Один в руках держал скибку арбуза, а может, и нет, но то, что она не похожа на оружие, это точно.

Фёдор постарался присмотреться к ношам верблюдов. На первом, судя по очертаниям груза, спрятанного под мешковиной, можно было предположить шерсть или материю. Нет, скорее всего, это шерсть, потому что сами по себе мешки очень большие, а верблюд легко поднимает свои ноги, идет быстро, оставляя далеко позади остальных животных. И только благодаря своему погонщику, который постоянно сдерживает его ход, он идет в караване.

На втором верблюде мешки небольшие, но их много – шесть, кажется, и более того, они уложены в сетку. На одном из мешков посередине дыра, но рассмотреть то, что из него выглядывает, очень сложно.

Караван остановился у шлагбаума афганцев. Те о чем-то разговаривают между собой. Один из караванщиков подошел к третьему с головы каравана верблюду, остальные еще только приближались к ним, и верблюд, опустившись на колени, лег на живот. Афганец вытащил из мешка несколько арбузов и отдал их вооруженным людям у шлагбаума.