Коньяк был теплым и неприятным на вкус. Скривившись, Фёдор откусил половинку конфеты и внимательно посмотрел на майора, который с причмокиванием втягивал в себя остатки коньяка из своей кружки.

– Фу, какая гадость эта война! – выдохнул Фёдорцов. – У тебя сколько солдат-то погибло за время твоей службы?

– Пятеро, – икнул Фёдор. – Трое контуженых, двое ранены, один тяжело.

– Поквитался за них?

– Так… – Кулибин развел руками.

– Что, правда? – Майор не сводил своих глаз-угольков с Фёдора.

– Ну, пытался… В Пули-Хумри, когда взяли трех душманов… Они здорово нас тогда потрепали…

– Ох, какие мы хорошенькие! Коммунист? – снова уставил свои «угли» на Фёдора майор.

– Да.

– Молодец! – теперь икнул Фёдорцов и, вытащив из дипломата большую пластмассовую флягу, сделал несколько глотков из нее. – Вода холодная, из арыка, хочешь?

Да, она была еще и холодной, и поэтому Фёдор, не отрываясь от фляги, сделал как можно больше глотков, пытаясь погасить в себе жар от коньяка и опьянение в сознании.

– Ну-ну, все понятно. А ведь духи тебя запомнили как убийцу. А вдруг у кого-то из них в афганской армии есть родственники? А? Тут у них свои законы.

– Так чего бояться, товарищ майор?

– Ну-у… – закачал головой Фёдорцов. – Вот если сейчас на просмотре захваченного оружия на тебя кто-то накинется из афганцев, что будешь делать?

– Пальну и все! – Забыв, что стул прикреплен к полу кунга, Фёдор попытался отодвинуться от стола.

– Не вздумай, а то сам тебя пристрелю! – голос у майора стал металлическим. – Понял?

Помотав головой, Фёдор напрягся и, медленно поднимая глаза, посмотрел на своего собеседника.

– Вскакиваешь и бежишь в сторону своих БМП. И не в бээмпэшке прячешься, а бежишь дальше. Если будут в тебя стрелять, продолжай бежать, и спрячешься в разрушенном дувале. Понял?

Фёдор, не понимая майора, с удивлением посмотрел на него.

– Повтори! – приказал майор.

– Если что…

– Повтори то, что я тебе сказал, – напрягся старший офицер.

Но Фёдор сразу понял, что у майора крыша поехала, и чтобы кагэбэшник отстал от него, слово в слово повторил его слова.

– Еще раз повтори.

Фёдор подчинился, и еще раз, и еще.

– Ты понял, что я тебе сказал? – Теперь голос у майора стал необычно мягким, напоминающим голос женщины, обращающейся к маленькому ребенку.

– Товарищ гвардии майор, вы шутите? – рискнул спросить старший лейтенант.

– Ты это вложи в свое сознание, и если что сегодня произойдет, возникнет какая-то опасность, поступишь именно так. – Теперь в голосе майора Фёдор уловил не столько приказ, сколько предупреждение.

– А вы?.. А солдаты?.. – Фёдор вопросительно смотрел на старшего офицера.

– Забудь обо всем. Если это произойдет, то поступишь именно так. Ты меня понял? – Металлический скрежет вернулся в голос кагэбэшника. – Так нужно. Потом я тебя окликну, и тогда выйдешь! Понял? Ни на чьи голоса больше не откликайся, только на мой. Понял?..

– Так точно! – не зная, как вести себя дальше, приподнялся Фёдор и приложил руку к виску.

– Ну и хорошо. – Майор встал, подошел к ближнему ящику, открыл его и, покопавшись в нем, вытащил флягу. Она была испачкана, вся в масле. – Помоги открыть, – подозвал Фёдора.

Пробка скользила в руках. И только после того, как Фёдор зажал ее рукавом, она поддалась.

– Это мазут, – поднял флягу над своей головой майор и вдруг резко опрокинул ее горлышко на Кулибина, и тот еще не поняв, что происходит, замерев, чувствовал, как вонючая жидкость льется ему на плечи, грудь.

– Что вы делаете? – отпрыгнул в сторону от майора Фёдор.

– О, старлей, извини! – сделал вид, что осознал свой поступок тот. – Ёкэлэмэнэ, испачкал тебя!.. Извини, я думал, мазут очень густой и не польется.