– Сейчас в присутствии понятых – работников гостиницы – будет осмотрен номер.

Хохлов пожал плечами, ничего не сказав. Молчала и его молодая супруга, с тревогой переводя взгляд с одного оперативника на другого.

Перед тем как приступить к обыску, Потехин задал дежурный вопрос:

– Имеются ли у вас в номере оружие, наркотики или другие предметы, запрещенные к гражданскому обороту?

Администраторша тяжело вздохнула: это же надо, какие страсти Господни творятся! И где? В гостинице, которая в свое время служила образцовой для всей столицы, да что столицы – всего Советского Союза! Не зря же в свое время ходила легенда, что гостиница «Москва» построена по проекту самого великого Сталина.

Она стала ждать, что ответит милиционеру этот толстый мужик в трусах, который и не подумал накинуть что-нибудь на свое блестящее от пота тело.

– Ничего такого, уважаемый, у нас и в помине нет, – сказал Преображенский, почесывая волосатую грудь. – Правильно я говорю, голубушка? – посмотрел он на жену.

– Верно, Женя, – испуганно прошептала та и для убедительности несколько раз кивнула.

– Если есть то, что мы перечислили, лучше выдайте добровольно, – добавил Тимофей Витальевич Юдин, словно не слыша слов женщины. – Мы занесем это в протокол, и это облегчит вашу участь.

– Я все сказал, – махнул рукой толстый мужчина. – Делайте свое дело, а я, Бог даст, буду делать свое…

Оперативники не мешкая приступили к обыску. Проверяли и вещи, и одежду, залезали в карманы пиджаков и кофт.

Понятые, слегка прижавшись друг к другу, жадно наблюдали за картиной обыска. Они толком не понимали, что к чему.

Впрочем, догадка вскоре пришла: милиционеры ищут наркотики.

– А это что? – стажер поднес к яркому торшеру прозрачный пакетик с порошком, отливавшим небесной голубизной. Оперативники не смогли прийти к единому мнению.

– Евгений Васильевич, что это? – показали ему издали пакетик.

– Неужели не узнаете, уважаемые? – пожал плечами Жека, который наблюдал за происходящим с олимпийским спокойствием.

– Не узнаем.

– Ай-яй-яй, а я был лучшего мнения о моей доблестной милиции, которая, говорят, меня бережет.

– Так что это?

– Зубной порошок, – ответил вор в законе не моргнув глазом.

Дежурная по этажу, не выдержав, прыснула в носовой платок.

– Клади в конфискат, в лаборатории разберутся, – распорядился старший.

Обыск продолжался, но никаких наркотиков нигде не находили.

Потехин доложил об этом Батуркину.

– Ищи, ищите лучше! – ответил тот и задумался: «А может быть, действительно у Преображенского нет никаких наркотиков? Зря ищем».

Приехали Бутин и Иванова, тоже подключились к обыску.

Жена Преображенского пошла в ванную комнату за халатом мужа. За ней направилась Людмила Иванова.

Старшего оперуполномоченного поразило количество стоящей под зеркалом на стеклянной полке косметики. Здесь были банки с кремом для бритья, для рук, для век, не говоря уже о тюбиках с губной помадой, на полу ванной комнаты высились дезодоранты, еще какие-то профилактические жидкости…

Иванова доложила об этом Потехину и Юдину, и они тоже заглянули в ванную.

Догадка пришла к ним сразу же.

– Принесите, пожалуйста, нож, которым открывают консервы, – обратился Потехин к дежурной по этажу.

Вскоре консервный нож был у него в руках, и он ловко открывал им дно одной из банок, которую они взяли в ванной комнате.

Бесшумно упал на стол металлический кружок, Потехин с Юдиным увидели белый порошок. Порошок аккуратно высыпали из банки на бумагу, на которой было обозначено «Крем для бритья», а потом вытащили и небольшой металлический контейнер, где помещался наркотик. Банка оказалась с двойным дном.