Смирна зажмурился, незаметно тряхнув головой, и потребовал: — Покажи! — и так сильно сжал плечо Петры, что та вскрикнула и всё-таки рванулась в сторону.

Ничего и никому она показывать не собиралась. Тем более Татовичу. Хватит ему мячей, а ей зрелища Дракона, взвешивающего те самые мячи на ладонях. Лютый стыд! Как теперь забыть? Теперь при виде книжных стеллажей она всё время будет вспоминать это. И при виде Палицы. И Татовича. И зелёных сапог. Боги! Осталось хоть что-нибудь, что не будет напоминать ей об этом позоре?

— Полегче, великий врачеватель. Рискуете её окончательно угробить, а отвечать потом мне, — осадил его Палица. — Несправедливо получится. Лучше отведите девушку в лазарет. Свалится ещё где-нибудь по дороге. Или вообще хватит ума не дойти.

Дракон выразительно кряхтя поднялся и принялся заталкивать выпавшие руководства на полки.

Именно так Петра и собиралась поступить – вообще никуда не ходить. В комнате придумает что-нибудь. У неё имелся собственный лекарский кофр для таких вот... недоразумений.

Смирна по-прежнему сердито сверкал глазищами с раскрасневшегося лица и не выпускал её из ставшего ещё более крепким захвата.

— Глаза закрой, — неожиданно тихо попросил Татович, глядя на неё серьёзно и пристально. — Обещаю, ты не умрёшь, — Петра изобразила подобие улыбки, понимая, что между лазаретом и Татовичем выбирать надо Татовича. — Но будет больно. Наверное.

— Вряд ли ты сделаешь больнее, чем уже, — она перевела выразительный взгляд на его пальцы, и Смирна резко разжал ладонь. — Раздеваться не буду. Уверена, ты справишься и так. Если бы мне пришлось лечить тебя, я бы точно не стала тебя раздевать, — что-то случилось с ней, и она тараторила, как заведённая. Наверное, от страха.

— По-моему ты слишком много болтаешь, — преувеличенно мягко сказал Татович, активируя целительский поток, и Петра задохнулась от слепящей боли. Тело дёрнулось, пытаясь избавиться от рвущего рёбра огня, и девушка провалилась во тьму…

Её баюкало, будто она плыла в лодке. Петра с трудом разлепила глаза. Сначала она увидела густо синее, потемневшее небо, с узкими облаками на нём. Голова её завалилась в бок, и всё опять исчезло. А спустя всего миг, Петра обнаружила себя в руках Татовича, который нёс её куда-то через тёмный замковый двор.

9. Часть 9

Преподаватель высокой драконьей словесности, профессор Палица, известный среди студиозусов также как Дракон Евсеевич, проводил внимательным взглядом юного Маргнека, вцепившегося в девчонку, и подумал, что из всей этой бредовой императорской затеи, может, и выйдет толк.

Собрать вместе всех отпрысков тех, в ком когда-то горела драконья кровь, надеясь на то, что они охотно станут плодиться и размножаться, и рано или поздно эта кровь загустеет настолько, что у них появится свой собственный настоящий дракон, было очень самонадеянно, абсолютно глупо.

И баснословно дорого.

Невтон так и не выяснил, кто закинул императору эту безумную идею, и даже попервости очень возражал, найдя всю затею не стоящей и минимальных усилий. А усилия требовались масштабные. Целая операция имперского размаха. И настолько же серьёзной секретности.

Он сам не понял, как позволил себя уговорить и убедить в перспективности этого абсурдного проекта. Даже на какое-то недолгое мгновение поверил, что этих существ можно возродить, И рано или поздно, если утверждать связь между кланами, кровь пробудится и возьмёт своё.

И вот, посмотрите-ка, оглянуться не успел, и вот уже разводит драконов. Самому смешно.

Идея, по мнению Невтона, и вправду была провальная.

Начать следовало с того, что, как сами драконы, так и их потомки в неволе не размножались. Объяснить, почему такой сильной оказалась именно эта особенность уникальных магических существ, не удалось, и принудительно женить их друг на друге было бесполезно. Поэтому посвящённым в проект следовало создать такие условия, где бы молодые... ладно, давайте честно – они не люди, поэтому пусть будут... ну, хотя бы, особи, находились словно бы в естественной среде, и, что самое главное, ни о чём бы не подозревали.