Да и Боржек староват уже для «мячей для поло», усмехнулся Невтон. И, наверное, вообще для мячей. Ещё удар хватит старика, ищи нового потом.

Палица подбросил один мяч на ладони. Тот приятно лёг в руку. Дракон расплылся в довольной улыбке: удачный размер. Возьмёт. Покидает на досуге с Сешенем.

10. Часть 10

Профессор Боржек, куратор артефакторного факультета и по совместительству помощник Нинандры, ответственной за хозяйственную часть замка, с ужасом смотрел в окно, выходящее на часовую башню, отчаянно потирая большие круглые очки в нелепой надежде, что это хоть чем-то поможет.

Но, увы, всё было тщетно, и сколько бы старый профессор ни тёр толстые стёкла очков, в окне ничего не было.

То есть не то чтобы совсем ничего. Учебный корпус, колодец пересохшего лет триста назад фонтана и вечно мельтешащие студиозусы в наличие были, как и всегда. А вот Странник, венчавший скульптурную группу часов, совершенно определённо лишился копья. И оно не возвращалось на место, ни когда Боржек снимал очки, ни тем более, когда он надевал их обратно.

И объяснения этому феномену у уважаемого профессора не было.

Копьё было очень старым и очень магическим, если было уместно так выразиться.

Оно сочетало в себе светлую магию создавших его драконов поровну с остатками силы тёмного императора Регнерта, который был им повержен. Став в результате этого происшествия мощнейшим стабилизирующим артефактом, оно даже не было в полной мере копьём: короткое древко длиной в руку взрослого человека венчал наконечник из чёрной денницкой стали, рецепт которой был давно и безвозвратно утерян. И обладало оно необычайной сокрушительной силой.

Больше тысячелетия назад копьё было вложено в десницу Странника, символизируя торжество беспристрастной справедливости и равновесия сил в Истинном мире, заодно обеспечивая защиту замку, прозванному когда-то Ратицким Журавлём за подобие летящей через лес птице. И не только ему.

А в защите замок сейчас, несомненно, нуждался.

Профессор Боржек промокнул совершенно мокрое от пота лицо платком и дрожащими пальцами криво нацепил на нос очки.

По всему выходило, что артефакт похищен, и защиты контуров, которыми так гордился Моравицкий, больше нет.

Именно в этот момент Витольд Маркович Боржек, заслуженный артефактор империи, участник последней короткой войны, открывший схему автоматической зарядки и удалённой активации боевых артефактов, понял, что в замке произошла трагическая катастрофа, способная привести к безвозвратной гибели их всех. И все они вместе со студиозусами, теперь под угрозой. И доверие императора именитые магистры не оправдали.

Он, Боржек, не оправдал...

Куратор артефакторов поискал затравленным взглядом хоть что-то, что могло подарить ему быструю безболезненную смерть, но зонтик и носовой платок для этого годились едва ли. Во всяком случае, для быстрой, и тем более безболезненной.

Мысли в голове от таких дум словно разъезжались, оставляя во рту сладко-горький привкус сердечной настойки, и полное бессилия отупение.

И отчаяние.

Всё-таки права была его сестра Эльжбета, он всегда был слюнтяем. Ни ответственности на себя взять не может, ни решиться покончить с собой.

Наверное, надо было срочно что-то делать, кому-то что-то писать…

…А ещё это значило, что появился кто-то с сильной светлой или тёмной кровью, осенило вдруг Боржека, и силы этой хватило, чтобы забрать у Странника артефакт. А сделать это мог только тот, в ком течёт кровь создателей копья!

Как ни странно, эта мысль заметно воодушевила профессора, и лихорадочный румянец опалил его увядшие щёки.

И в замок однозначно уже кто-то проник! Иначе, как объяснить массовый падёж летучих мышей в гроте на нижней террасе? Он обнаружил их с неделю тому назад: обескровленные тушки крылатых тварей валялись под ногами молчаливым ссохшимся укором и зловещим предупреждением.