Операция "Драконьи яйца" Василиса Раса

1. Пролог и Часть 1

Пролог

Авдотий Филиппыч казнил петуха. Прямо перед вечерней баней. В пятницу третьего дня, когда над Зенкиной горой поднялись большие медленные звезды. Казнил по поводу сомнительному и, в общем-то, скверному. Честно сказать, так себе был повод. Но другого верного выхода у Филиппыча не было.

Аккурат в этот самый миг со стороны горы безмолвно полыхнуло, ослепляя звонаря, держащего в одной руке безголовую петушиную тушку, а в другой новый, блестящий сквозь алые подтёки топор. Филиппыч в неверии вскинулся, ступил в накапавшую вязкую лужу и, падая плашмя, неловко взмахнул петухом, успев подумать, что осквернил, наверное, совершенно новый инструмент и удачи с ним уже не будет, и что птичью бОшку надо было сворачивать за баней. И в это мгновение встретился зубами с доскою...

Часть 1

Копьё не стояло.

Левек сжал тяжеленное древко ладонью и бездумно ковырнул ногтем гладкий грабовый ствол, к которому прислонился с устатку.

Копьё не удавалось пристроить никак. Куда бы он ни ставил его, оно сдвигалось, сползало, катилось, и в итоге обязательно падало и терялось. Да так, что в первый раз Левека чуть удар не хватил. Оно сливалось с пространством, и найти его можно было только на ощупь, и только точно зная, что именно и где нужно искать. Оно ещё и отползти в сторону норовило. Левек сам видел, глазам не поверил, но с тех пор постоянно держал короткое древко в руке. На весу. Чтоб наверняка не сбежало.

Рука возмущалась, грозя отвалиться вместе с заклиненной от тяжести шеей, и Левек с протяжным стоном вздохнул, чувствуя, как на лице проступает недостойное отпрыска благородного рода отчаяние.

А ведь он слово дал, что справится с задачей за несколько дней. Максимум за неделю, если с погодой не слишком повезёт.

И ведь почти повезло, если бы не этот грё...бной дождь. Точнее, ливень.

А если ещё точнее, ураган с градом. Который извергся прямо на дорогу перед Левеком и превратил её в непроходимое месиво, и оно почти сразу спеклось солнцем. Вместе с сапогами...

Ноги, кстати, тоже стоять отказывались, как и копьё. Впрочем, сидеть ногам не нравилось аналогично. Они, как и весь остальной организм, хотели сухой чистой постели, желательно отдельно от копья, и это было, увы, невозможно.

Но сначала воды. Бочку. Хотя можно было и таз. Ногам хватило б и таза. Как он стал бы мыться с копьём, Левек пока не придумал, но был уверен, что сообразил бы, если б такая оказия вдруг случилась. Но пока вот нет.

Настроение стремилось вниз, к подошвам замызганных сапог, которые были щедро уделаны розовой грязью.

Грязь была гордостью южного Заццвахта, и рожала отменные звонкие горшки и, сказывали, даже чуднЫе вопящие колокола, которые использовали для охраны, они славились на всю округу и даже дальше. Говорят, в сам Вышлав возили и ставили.

Но вот ходокам вроде Левека от этого было одно разоренье. Телеги вязли в непроходимой грязи, путники глохли от приветливых вздохов, писка и чпоканья розовой жижи, а строить дороги корона отказывалась, кивая на местных, которые объявили свою дыру заповедником этих самых вопящих грязей. Левек теперь думал, что идею заповедника власти поддержали специально, потому что строительство дороги в таких условиях обошлось бы в баснословные деньги.

Поэтому соваться в Заццвахт можно было лишь пару месяцев в году, когда дожди были коротки, а ветры достаточно быстры для того, чтобы распутица подсыхала, позволяя пройти за световой день хотя бы лиг пять.

Левеку оставалось семнадцать…

Сменить бы, — с тоской подумал Левек, шевеля озябшими пальцами, скрюченными в нутре мокрого сапога. Да и перекусить давно было б нелишним. Зря он, наверное, не зашел на пустынное подворье, к которому добрался как раз после заката. Но было жаль времени, и так в этот день половину пути еле волочился по жирной розовой жиже. Да и подозрительным оно ему показалось. Ворота раззявлены, на дворе словно искали что, а в доме ни огонька, и двери изнутри заперты. Только ставенка скрипит вверху где-то.

Ушёл от греха.

Теперь вот не знал, под каким кустом хорониться на ночь. Или уж и вовсе не спать?

Левек устало вздохнул и протяжно и судорожно выдохнул, с тоской глядя на темнеющую позади широкую двугорбую гору, от которой ему ещё идти и идти целых два дня. Луна щедро лила свет на заросший дремучим ельником склон, и жирные пласты грязи приветливо светилась в ночи: мол, рискни, вдруг ты как раз и обманешь, сможешь пройти и не потревожить.

Левек нахмурился, вцепился крепче в копьё и, зажмурившись, шагнул в радостно ждущую его розоватую жижу.

2. Часть 2

Тайный советник его величества МАрия Первого, первого императора Великого Тиора, по совместительству ректор Ратицикой Академии Магии Павен Белецович Вельский сидел за столом в своём кабинете, и, обхватив руками с вечера растрёпанную голову, смотрел на занимающийся рассвет.

Небо призрачно посерело, выдавив из крадущейся прочь темноты тощие, косматые ели, да проступили, будто придвинулись, большие охранные камни, разбросанные вокруг замка. Они должны были бы чуть заметно мерцать, но сейчас этого не было видно.

Как и курьера. Вельский ждал его уже три дня, ругая себя последними словами за беспечность. Мог бы ведь сам выбраться. Ничего бы с его лягушатником за пару дней не случилось. Ан нет, поддался на уговоры, и теперь вынужден был ждать, и, что совершенно ему не свойственно, волноваться.

Размяк тут совсем.

Что могло задержать опытного, обязательного человека на спокойном объезженном тракте, Павен Белецович не знал. Даже думать о том не брался. Потому что думы эти отчаянно не способствовали здоровому сну. Вот как сегодня. Усталость была. И сильная. А сна ни в одном глазу не было. Как и вчера, и позавчера.

Курьер, бездна его дери! Хоть бы уже добрался…

Вельский с рычанием потёр осунувшееся лицо и придвинул к себе очередную стопку коряво исписанных листов.

...Женский корпус требует отдельный тренировочный зал, как в мужском, для... чего? ...расслабляющих самостоятельных занятий?

Двадцать две подписи.

Это чего же они там такое расслаблять собрались? Самостоятельно. Что за глупости? И откуда им вообще известно про мужской зал? Им об этом вообще знать не положено. Нет там никакого зала, и точка! Это мужикам перед сном положено агрессию сбрасывать, а девицам надо внедрить вечерний курс созидающей визуализации или какой-нибудь трансформирующей медитации. Главное, закинуть мысль помудрёней. И чтоб индивидуально, чтобы они каждая сама по себе мечтали, и в группы не собирались.

Нет, эту ерунду в топку. Никаких самостоятельных женских залов!

Павен с удовольствием смял желтоватый лист и бросил в широкую плетёную корзину для дров.

Быстро пробежал глазами следующий, согласно кивнул. Старосты просят снять запрет на проведение осеннего бала. Восемнадцать подписей. Надо подумать, как это обставить. Совсем без бала нельзя, напряжение и ожидания студиозусам надо во что-то сливать, но и снимать запрет так просто он был не намерен.

Так, стоп! Почему восемнадцать? Где ещё две?

Отсутствовали подписи старост четвёртого курса боевого и второго курса артефакторского факультетов.

Выяснить, почему.

Отложил прошение в сторону, снабдив его приметным знаком вопроса.

Задумался, когда он видел этих двоих? Да выходило, что не далее, чем на прошлой неделе и видел, и выглядели оба эти шалопая весьма посредственно. Обычно они выглядели. Тогда почему подписей нет?

Вельский раздражённо выдохнул через нос, чувствуя себя натуральной наседкой, а не убелённым благородной сединой магом, у которого боевого опыта было не меньше, а то и побольше, чем у начальника гвардии его императорского… имперства МАрия.

Павен нервно поскрёб ногтем засохшее чернильное пятно на столе и укоризненно глянул на отразившийся в зеркале над камином портрет августейшего. Вот спрашивается, зачем его сюда? Ведь упрятали! Награда, бесы её дери, от которой нельзя было отказаться.

И что вот это вообще? Павен схватил очередной лист.

...защита контура нестабильна…?

Камни не светят по этой причине? Вельский угрожающе посмотрел в окно на отчётливей проступивший в рассветной тиши приметный валун, злобно выдвинув вперёд массивную челюсть, будто от этого он немедля должен был засветиться.

К его собственному удивлению, ближайший камень моргнул и залился ровным голубым светом, а за ним и все остальные включились в охранную сеть.

То-то же! Вельский удовлетворённо хмыкнул в усы: есть ещё ягоды …в пороховницах! И, поёрзав на стуле в попытках найти положение поудобней, вернулся к запискам, которые были сложены в неопрятную толстую стопку на столе.

...что начальник обеспечения кухни собирает премии с работников. Взамен позволяет брать продукты неограниченно…

Вот ведь... и сам наверняка не брезгует. Опять нового начальника пищеблока искать. Третий уже, за его ректорство, получается. Что с ними делать?

А может… Развесить кругом портреты Мария? И сказать, что магические – следят. Августейший вон с него так смотрит, что Павену иногда на все пуговицы застегнуться хочется. А когда не хочется, на икоту пробивает. Вельский незаметно покосился на глядящего на него в упор императора, и будто бы непринуждённо распрямил ссутулившиеся над клятыми бумажками плечи, всерьёз опасаясь, что портрет за ним и правда следит.