Пока я чистил зубы и брился, Маша гремела на кухне посудой.

– Кофе варить умеешь? – спросил я, выйдя из ванной.

– Нет, мама не пила кофе, – ответила девочка, раскладывая чуть подгоревшую яичницу по тарелкам.

– Я сварю. Будешь кофе? Или лучше чай?

– Лучше чай. Я где у тебя хлеб? Я не нашла.

– В холодильнике. Я редко дома ем, чтобы не сох быстро. Чай какой, черный, зеленый?

– Обычный чай.

– Из пакетика пойдет?

– Пойдет.

Я сунул два куска хлеба в тостер, пакетик «Липтона» залил кипятком и сел за стол.

– А кофе? – спросила Маша.

– Потом сварю. А то яичница твоя остынет.

Позавтракав, мы отправились в Останкино.

Погода была отличная, прогноз не обманул, и на галерее, на стеклянных плитках пола мы оба визжали и боялись.

В общем, Week-end прошел вполне по-уикэндски.

Вечером позвонила Ольга. Спросила, забрал ли я племянницу, и предложила приехать. Я отвечал, что племянница у меня уже три дня, и, покосившись на Машу, добавил, что девочка хорошая, а вот с приездом попросил подождать. Пусть ребенок получше привыкнет, ей пришлось много пережить, да и характер у нее сложный, и у нас только-только начали выстраиваться отношения. И сейчас сталкиваться с чужим человеком ей совсем ни к чему.

– Это я чужой человек? – сразу последовал вопрос.

– Ну, для нее и я чужой человек, а ты уж и подавно.

В трубке засопели, холодно ответили: «Ну, как хочешь», и послышались гудки отбоя.

– Это твоя девушка? – спросила Маша

– Это моя женщина. Чувствуешь разницу? – сказал я.

Маша не ответила и перевела разговор на принцесс.

Маша уже лежала в постели, а принцессы вовсю путались, когда послышался звук поворачивающегося ключа в замке, хлопок закрывшейся двери, и по плиткам пола процокали каблучки. Дверь в комнату отворилась, на пороге стояла улыбающаяся Ольга. В одной руке она держала торт «Панчо», в другой большую коробку с нарисованной на ней Барби верхом на мотоцикле.

– Привет, ребенок, – сказала она Маше, быстро кивнув мне. – Вылезай из кровати, будем торт есть. Ты любишь торт?

Маша молча смотрела на нее.

– Смотри, что я тебе принесла, Барби на мотоцикле. У тебя есть такая? – Ольга улыбалась.

– Он же сказал, чтобы ты не приезжала. Я слышала.

Улыбка медленно сползла с лица Ольги. Она вопросительно посмотрела на меня. Я развел руками и пожал плечами.

– Все уже так серьезно? – спросила меня Ольга.

– Поколение некст, – усмехнулся я. Потом потрепал Машу по плечу:

– Это тетя Оля, давай не будем ее обижать, раз уж она приехала. Вставай, пойдем торт есть. И Барби тебе замечательную привезла. С мотоциклом.

– Терпеть не могу Барби, дуру эту, – Маша отвернулась.

Я наклонился к девочке и шепнул в самое ушко:

– Она же не знала, хотела как лучше. Давай не будем тетю обижать, это ведь моя тетя. И торт вкусный. Вставай.

Я поднялся.

– Пошли, – повторил я. – Зубы второй раз можно будет не чистить.

– А сказка? – подняла на меня глаза Маша.

– Обязательно сегодня дорасскажу, – кивнул я.

Маша вздохнула и откинула одеяло. Ольга тоже вздохнула и, оставив коробку в комнате, с тортом пошла на кухню. Я поднял девочку с кровати и отнес на руках.

Сев на стул, я пристроил Машу у себя на коленях. Ольга включила чайник на девяносто пять градусов, достала из сумки и сунула в холодильник бутылку «Ахашени», полазила по жестянкам с чаем, выбирая какой заварить, расставила чашки и тарелки, разрезала торт и разложила по тарелкам.

Маша зевала, сидя на моих коленях. Ольга села за стол напротив нас и спросила девочку:

– Ты чего, как маленькая, на коленках у дяди сидишь?

Маша промолчала, только крепче прижалась ко мне. Тут, отключившись, щелкнул чайник, Ольга встала, сполоснула горячей водой фарфоровый заварник, насыпала чай, налила воду и уронила крышку от чайника. Крышка зазвенела по полу, но не разбилась. Ольга сказала: «Блин!», подняла крышку, накрыла чайник салфеткой и повернулась к нам.