- Кай, может ты притормозишь и будешь с ней помягче? - колдуя над очередным заклинанием, поддерживающим завесу, отгораживающую наш дом от привычного человеческому глазу, обращается ко мне Чез, как бы, между прочим.

- Да он ее жрет кусок за куском, - хмыкает тут же Алоис, выстраивая иллюзию, и насмешливо добавляет, - а ты говоришь "помягче".

Лоис соединяет указательные пальцы, сосредоточенно закрывает глаза и, когда разъединяет, тонкая светящаяся струйка тянется от одного указательного пальца к другому. Он вплетает свою энергию в иллюзорный камень, трансформируя ее в чистую картинку вокруг дома. Ежедневная процедура не отнимает много сил, но порядком надоедает.

Благодаря этой придумке Крэйгана, иллюзия свалки, которую видят люди, может поддерживаться несколько суток. Потом же Лоису вновь приходится тратить силы, чтобы наполнить и подпитать мираж. В это же время Чезаре вплетает руны защиты в саму иллюзию, и ее целостность не нарушается, окутывая дом дополнительным щитом.

- Помягче? - губы сами кривятся в усмешке. - Такого слова нет в моем словаре.

- Да брось, Кай, я же не прошу тебя с ней сюсюкаться, - качает головой мулат. - Просто не будь засранцем, вот и всё.

- У меня даже нет идей, где мы могли бы использовать её способность.

- Не всех и не всегда нужно использовать, - укоризненно качает головой друг, продолжая свои замысловатые действия.

- Всех и всегда - можно. И это - личный выбор каждого. Смотря, какие цели стоят, - поднимаю рокс и залпом его осушаю, едва морщась от отвратительного, но такого необходимого сейчас вкуса.

Терпкая крепкая жидкость проникает в глотку, обжигая гортань, опускается вниз, наполняя жгучим теплом. И тут же гаснет, оставляя во рту горький привкус.

- Ты же знаешь, я всегда на твоей стороне. Подумай, Кай.

- Только потому, что ты мой друг, - усмехаюсь, а внутри всё сверлит от злости и бессилия, отравляя аристократическую кровь.

Чез никогда не пользуется тем, что однажды вытащил меня из целенаправленного падения на дно. Мы это никогда не обсуждали. Но чувство долга перед ним глушит всё, и я понимаю, что ради друга, должен хотя бы реально постараться.

- Они могут отнять у тебя дом, семью, деньги, влияние. Но они не отнимут у тебя твои принципы, твое воспитание, твои цели.

- Чез, они уже всё отняли, - восемнадцатилетний юнец с именем Кай Фишер, смотрящий сквозь друга невидящим взором, утыкается в гладь воды перед фамильным домом.

Манчини качает головой и, замахиваясь, швыряет ещё один небольшой плоский камень. Тот, низко пролетая над зеркальным отражением серого пасмурного неба, поднимает рябь по воде. Я лишь успеваю проводить его взглядом, как он моментально скрывается под водой. Один шаг и... его нет. Существование этого камня по лёгкому взмаху руки Манчини прекращается. Теперь он покоится на дне, оглаживаемый со всех сторон солёной ледяной водой.

- Дерек и мать сейчас ожидают суда Велинграсса, - голос звучит глухо, отстранённо, - мне дали разрешение доучиться. Они поставили мне метку, Чез. Дерека и мать после падения Ваалхара предал тот, кому они доверяли. Я хочу его смерти.

- Может, раз в жизни назовешь отца именно "отец", а не по имени? Уверен, вы можете забыть семейные распри в такой сложный момент, - любопытствует всезнающий Манчини.

- Он не заслуживает называться «отцом». Для меня он - Дерек.

От усталости сводит ноги и я, тяжело поднявшись, возвращаюсь в комнату. Эмоциональный вакуум вот уже восемь лет. Когда казнили отца и мать, я не испытывал ничего кроме всеобъемлющей боли, расползающейся по глубинам души, заполняя каждую частицу чернотой. Но боль отступила слишком стремительно, будто её и не было вовсе. И с тех пор...