– Как не верить? Сам переживаю. Извели догадки. Будь уверен, друг, ничего плохого барон не позволил себе. Капитон, ты главное, не паникуй, не накручивай себя. Всё выясним. У меня к Поленьке подход имеется. Люблю твою девочку, не меньше, чем ты. Так душа за неё болит, как если бы она была моей кровной дочерью. Верь мне, не мог я причинить ей вред. Вёз к порядочному человеку, дворянину и всего-то на день-два.

– Будет тебе, Осип, что ты всё извиняешься? Я что первый день тебя знаю? – к графу вернулось спокойствие и трезвость мышления.

– Вот именно.

– Скоро приедем, там и узнаешь, как дело было.

– Непременно, так не оставлю.

***

А всё-таки я был прав

На подъезде к усадьбе сыщик обратил внимание, что в комнате Полины темно. Везде в окнах светло, а у неё тёмная ночь. Нехорошо стало у Пракшина на душе, заволновался сыщик.

– Она что уже спит? – спросил Осип Данилович.

– Не ведаю. Нашёл, у кого спрашивать. Я тебе удивляюсь, – ответил ему Шувалов.

Они вышли из кареты и прошли в дом.

– Идём вместе к ней, – сказал Пракшин Капитону Макаровичу. – Хочу, чтобы ты сам всё услышал. У меня от тебя секретов нет.

– Если надо, пойдём, – ответил Шувалов.

Друзья подошли к комнате Полины, сыщик приложил ухо.

– Тихо.

– Постучись, тебе она откроет.

Пракшин костяшками пальцев постучал, но не сильно, чтобы не будить девочку, если она заснула. Потом отважился и заговорил:

– Полюшка, это я, крёстный твой, дитя моё, открой дверь. Ты же не желаешь моей смерти. Коли не откроешь, кондрашка нас с твоим отцом хватит. Будь милосердна, душа моя.

Полина услышала просящий тон крёстного, поднялась с постели и открыла дверь.

– Вот спасибо тебе, моя дорогая крестница, – сказал сыщик, немного повеселев, и вошёл в комнату. Вслед за ним проследовал граф.

– Полюшка, скажи мне, что у вас произошло? Все заболели после твоего возвращения. Барон что, обидел тебя?

– На словах, – коротко ответила девушка, не будучи расположена к разговору. Неуважительно выглядело бы с её стороны, если бы промолчала. Полина была воспитана так, что не могла причинить никому обиды, боли и неприятностей.

– Уже легче. Так в чём же дело? Что заставило тебя ни с того, ни с сего покинуть его дом и уехать? Я тебя знаю с момента рождения. Без причины ты бы не стала убегать. Что натворил барон?! – Пракшин повысил голос.

– Крёстный, помните, вы сами мне говорили, что мои предвидения – это дар.

– И сейчас подтверждаю свои слова. Совершенно верно. Это дар.

И что?

– Я вдруг увидела картину перед мысленным взором и поняла: барону грозит серьёзная опасность, а он наутро в дорогу собрался. Вот я не выдержала и сказала ему об этом, желая предупредить. Мол, переждать дома надобно. Нельзя ему ехать. А он как с цепи сорвался. Ведьмой на задании обозвал меня. Я как услышала, мне нехорошо стало. Вы же знаете, я грубидянов не переношу. Не терплю, когда на меня голос повышают и тем паче кричат. Собственно, и причины никакой не было. Неблагодарный он – ваш барон. Вот я и сбежала с тяжёлым осадком в душе.

– Ну теперь мне всё понятно. Поленька, голубка моя, разве ты не слышала о том, что не все люди владеют этими знаниями, а уж такими редкими способностями и подавно? Лишь некоторые, избранные, единицы. Прочие привыкли называть провидцев ведьмами и пройдохами. Всех мерят одним аршином. Но ты девочка умная и знаешь, что это чьи-то выдумки. Чего тогда на них внимание обращать? Сожалею, барон не знает, что есть даровитые люди на земле русской. И по сей день живут они среди нас. Их беречь надобно, а народ боится правды. Ну конечно, обычных людей тоже понять можно. Панически боятся услышать, что их ждёт, вот поэтому с опаской относятся к самородкам. Что тут скажешь: тёмные они. Ты должна быть выше этого.