– Ваша Милость, послушайте совета бывалого, может, вернёмся, пока далеко не уехали. Не следует сегодня отправляться в путь. Не нравится мне эта погода, застрянем на дороге, видит Бог, застрянем.

– Не могу, Аким. Поверишь? Сам не хочу никуда ехать. Но должен. Дела вынуждают.

– Как вы не понимаете? Опасно в такую погоду куда-то направляться. Гляньте, какая позёмка, пурга не на шутку разыгралась. Сами видите.

Но не тут то было. Молодой человек отличался упрямым нравом, да и долг заставлял совершать рискованные шаги.

Кучер оказался прав. Они успели далеко отъехать, когда дорогу замело так, что её засыпали высокие сугробы, а мороз усилился и крепчал. Вернуться назад уже невозможно было. На одном узком участке колёса наткнулись на заледеневший булыжник. Карету сильно качнуло, затрясло, она не удержалась в одном положении и вместе с лошадьми перевернулась. Барона выбросило за версту от рухнувшего наземь экипажа. При падении он скатился вниз и получил множественные травмы. Бедный кучер угодил в овраг и покалечился не на шутку. Пострадавшие долго лежали без помощи, что в результате и вызвало осложнения. На их счастье на дороге появился случайный экипаж. Господа вышли, позвали лакеев и те перенесли барона на заднее сиденье. Его карету сдвинули с дороги, чтобы можно было проехать. Кучера уложили рядом с возницей. Внутри экипажа места не нашлось. Лишь во второй половине дня доставили пострадавших в имение де Кардье. Позвали слуг, те перенесли хозяина в его комнату. Камердинер с помощью слуг высвободил его от одежды. Молодой человек сильно пострадал: увечья были на лице и на теле. Отморожены пальцы рук и ног. Промёрз он до нитки, от обморожения наступили серьёзные осложнения, которые проявились поэтапно. Дворецкий немедля послал за доктором.

Сыщик Пракшин и граф Шувалов, не зная о случившемся, прибыли к имению барона поздним вечером. Они застали в доме невиданный переполох. Слуги носились, как угорелые, кто с чем.

– Что у вас стряслось? – спросил с порога Осип Данилович у пробежавшей мимо служанки.

– С барином нашим беда приключилась. Только бы не помер, – проронила на бегу встревоженная служанка и побежала дальше.

– Слышал, Капитон? Я так полагаю, предсказание Полины сбылось. Зря барон её не послушал.

– Чего уж теперь копья ломать? Получил, что хотел. Осип, мы зря приехали, – отреагировал раздосадованный граф.

– Нет, батенька, я обязан высказать барону, кто он есть на самом деле. Крестницу обижать не позволю.

Друзья поднялись на второй этаж.

– Не подскажете, где апартаменты Антуана Витольдовича? – спросил сыщик у расстроенного и озадаченного дворецкого, которого они встретили в коридоре. Он знавал барона со дня рождения. Шувалов обратил внимание, как опечален старый слуга. В свою очередь дворецкий красноречивым жестом указал на высокую дубовую дверь в конце коридора.

– Благодарю, – ответил ему сыщик и сказал Капитону, – нам сюда, видишь, дверь приоткрыта, значит, мы сможем войти. Гости проследовали внутрь помещения и обратили внимание на глухую тишину.

– Никак помер, – прошептал Шувалов на уху Пракшину.

– Типун тебе на язык, молод он больно для смерти, – ответил ему сыщик.

Озадаченный доктор хмуро поглядывал на больного, поминутно доставая из жилетного кармана часы на цепочке, чтобы лишний раз проверить пульс пострадавшего. Пракшин и Шувалов остановились поодаль, чтобы не мешать лекарю. Но даже на расстоянии в глаза бросались множественные ссадины на лице барона, многослойные повязки на правой руке и ноге. Всё это не составило труда увидеть и понять, как пострадал он. То, что случилось, явилось испытанием для молодого человека. Тело барона было прикрыто, но пострадавшая нога в гипсовой повязке оставалась снаружи и возвышалась на подушках. Глаза барона были закрыты, но боль не унималась, мужчина поминутно издавал мучительные стоны. Доктор интуитивно оглянулся и, увидев гостей, подошёл к ним.