— Зачем? — не понимаю я, моментом смягчив голос.

— Чтобы объяснить лорду Вэримору, что нам нечего скрывать. Я баловал тебя всем, чего ты хотела. И я запросто мог бы выкупить шкатулку Серафима после недели музея, — объясняет господин, и в этом он прав. Эти шкатулки были куплены за его деньги. Он отчего-то считал своим долгом перед Сиреной помочь мне вернуться домой.

Да, Дирард знает, что я попаданка, и при этом относится, как к родной дочери, которой у него не случилось. Одинокий на старости лет человек. Так как же я могу стоять сейчас в стороне?

— Вижу, это не помогло? — спрашиваю у инквизитора и вновь натыкаюсь на ледяную маску на его лице. — Если вы собрались строить обвинение только на основании моего интереса к побрякушкам, то вы сильно ошибаетесь! Мой супруг никогда бы не сделал ничего подобного. У него не было ни мотива, ни возможности!!

— Мотив и возможность? — выхватывает инквизитор лишь два этих слова из всей тирады, что я произнесла. — Вы так хорошо осведомлены о сыскном деле?

Да уж, начиталась, когда думала, как оправдать имя бедняжки Силии. Увы, с изменившейся внешностью это стало невозможным!

— И не только, лорд Вэримор. Где ваша доказательная база? Где улики?

— Часть про неразглашение вы не услышали? — отвечает вопросом на вопрос инквизитор, и несмотря на весь его лед, мне кажется, будто он играет. Или просто насмехается надо мной. Ах, да. Он же в женщин не верит!

— Господин Рошэ, попросите, пожалуйста, вашу супругу оставить нас наедине, — велит он Дирарду. — Боюсь, дальнейшее не для нежных женских ушей.

Меня? За порог?! Нет уж!

— Сири, — зовет дедушка, и весь боевой залп тут же сменяется тревогой за него.

Мне кажется, или он побледнел еще сильнее? А вдруг у него сердце прихватит? Мир, пусть и магический, а бессмертия тут так и не изобрели!

— Оставь нас, голубушка, — просит он, а я всем видом говорю, что не хочу.

Я должна быть здесь. Должна защищать его, тем более, когда он так слаб. Это мой долг после всех тех лет, что он защищал меня.

— Я немедленно пошлю за защитником, — решаю я, не в силах противиться воли уважаемого мной человека. Кидаю в лорда Вэримора еще один гневный взгляд, который будто бы ему даже по вкусу, и выхожу из гостиной в коридор.

И куда только делся дворецкий? Его связали, что ли, на кухне вместе со всеми слугами?

— Леди Рошэ! — подпрыгивает он со стула, едва я вхожу в то самое помещение.

Нет бы подслушивать, что там с хозяином происходит и мне потом нашептать, как они все сидят тут.

— Лизи, отнести гостю и хозяину чай. Побыстрее, — прошу я неприметную женщину. Она как раз лучше всего умеет быть незаметной и слушать. И рассказывает после все в деталях.

Лизи кивает, без слов понимая намек, и спешит поставить на огонь чайник.

— А готового нет?

— Только заварили, но он уже немного остыл, – сообщает она.

— И теплый попьет. Спеши, — тороплю ее, и как только Лизи убегает, добираюсь до дворецкого.

— Карвен, пошлите кого-нибудь за господином Гиром. Пусть прибудет как можно скорее. Скажите, что у леди беда, — пользуюсь несколько запрещенным приемом. Но господин Гир позволил, правда только в том случае, если беда касается лично меня.

А чем беда моего супруга, пусть и фиктивного, не моя?

— Понял. Немедленно распоряжусь, — кивает он и уходит, а я нервно расхаживаю по... кухне.

Вы только гляньте, загнал меня все-таки этот инквизитор туда, где женщине “самое место”. Ничего, это временно. Сейчас важнее другое. О чем эти двое там говорят?

Я ведь уверена, что у лорда Вэримора ничего нет на господина Рошэ. Хотя бы потому, что дедушка тут совсем не при чем! Он помогал мне искать шкатулку все эти годы, не для того, чтобы украсть ее у меня из-под носа!