– Если продолжишь меня злить, то мы окажемся в блевотине. Ты этого хочешь? – прорычал Смит. – Паленая рвота пахнет еще хуже, чем сгоревшая плоть.

– Жечь… огонь… сгори, – довольно прошептала ярость.

Смит недовольно дернул углом рта.

– О Рок, я говорю с огненным безумием… видно, совсем плох, – зло пробормотал Габриэль, осторожно отцепляя руки от почерневшей лохани. – Нужно успокоиться… как-то. Может принять ванну? – устало спросил Смит, стараясь не думать об огне и злобе. – Ледяная вода… хотя нет. Она только сильнее меня злит, – вздохнул Габриэль. – Может спарринг…

– Капитан, – внезапно постучали в дверь. – Вы проснулись?

Смит резко дернулся и ощутил, как череп опалила новая вспышка ярости.

– Я много раз говорил не беспокоить меня по утрам, Вольф! – заорал Габриэль. – Ты совсем тупой?!

– Сжечь… обугленная плоть, – прошептало безумие.

– Заткнись! – рявкнул мужчина.

За дверью стояла тяжелая тишина. Все это время Смит сидел с силой впившись пальцами в ноги, и ждал, когда демонский вассал уберется от него подальше.

– Нам пришло королевское письмо, – наконец сказал Гринфайер. – Касательно леди Ренаты Блэквуд.

Смит замер. В его разуме воцарилась странная… даже жуткая тишина. И это сильно испугало не ожидавшего подобного Смита. Всю жизнь безумие шептало что-то на грани его восприятия, периодически становясь сильнее. Но после той встречи оно стало каким-то другим… можно сказать, ненормально активным. Иногда Смиту даже казалось, что ОНО может думать. И теперь… ему казалось, что эта штука тоже услышала Гринфайера. И затихла, будто ожидая продолжения беседы.

Оно реагировало на происходящее… но это ведь невозможно, верно?

– Письмо? – спросил Смит, с ужасом прислушиваясь к себе.

Безумие… оно стало ОЧЕНЬ тихим.

– Да, – кратко ответил Гринфайер. – О следующей встрече. Судя по всему, она будет проводиться в особняке леди Агнесс Гостфайер и там… они хотят провести венчание, капитан, – зло сказал Вольф. – И утверждают, что дары не требуются.

– Гостфайер, — недовольно прорычал Смит.

Безумие всколыхнулось, и на капитана накатили видения горящей женщины… она жутко кричала, а ее кожа плавилась как воск. Габриэль резко мотнул головой.

– Это очень плохо, капитан, – обеспокоенно сказал Вольф. – Теперь нет никаких сомнений, зачем вы им понадобились. Им нужна моя семья, – зло сказал Гринфайер.

– Что? – непонимающе переспросил Смит, отгоняя видения орущей женщины.

Безумие было… недовольно. И это было страшнее всего, что происходило до этого. Как концентрированная ненависть может быть недовольна? Разве вся ее жизнь, не одно сплошное недовольство?! Разве у ненависти могут быть чувства? Это же бред!

Это же безумие! Оно не думает!

Что вообще происходит с этой штукой в последнее время? Всю жизнь Смита, то вело себя как нормальное безумие и только в последнюю неделю как взбесилось! Даже сны стали… более четкими. Там даже мысли были! Чьи это мысли? Разве эти видения не набор образов и эмоций, оставшихся от Забытой Войны?! Все пострадавшие описывали их именно так… какого демона?! Тема женитьбы настолько вывела его из равновесия?

– Моя семья, – повторил Вольф, отвлекая Смита от самоанализа. – На венчание положено приносить дары. Если они требуют ничего не приносить, то… даром будет часть ваших вассалов, – тревожно заключил Гринфайер. – Капитан. Что нам делать?

– Что делать? – переспросил Габриэль. – Полагаю, эффективнее всего встретится с Блэквудами и наметить план действий. Они тоже не хотят всего этого и… — начал было Смит.

– Встреча сегодня, – мрачно перебил его Вольф.

И Габриэль замер. Его руки нервно вспотели, и он машинально вытер их о брюки, в которых уснул накануне.