– Ты… ты правда любил Изабеллу, верно? – внезапно спросила девушка. – Не как Главу Дома Блэкфайер, а как… Изабеллу.

Маркус непонимающе на нее посмотрел:

– Эта вещь не понимает вопроса молодой госпожи, – медленно произнес дворецкий. — Слуга не может «любить». «Любовь» недолгая, хрупкая вещь, зависящая от эмоций и времени… Это изделие служит Главе Дома Блэкфайер. И будет служить вечно, – ответил Маркус.

– Вот как, – тихо сказала девушка. – Но, если бы нашелся кто-то… лучше подходящий на место Главы Дома. Кто-то сильнее и гениальнее… кого бы ты выбрал? Кому бы ты стал служить? – осторожно спросила Рената.

Дворецкий непонимающе наклонил голову:

– Никто не может быть лучше госпожи Изабеллы, – просто сказал Маркус. — Госпожа величайший артефактор в мире, – в его глазах не было и доли сомнения в своих словах. Только искренняя вера.

Видя это, девушка грустно улыбнулась, после чего сосредоточенно нахмурилась:

– Что он сделал, Маркус? – спросила Рената. – Что сделал муж Изабеллы?

Почему-то это сильно ее беспокоило. Да, прошло двести лет, но… что-то говорило девушке, что этот вопрос очень важен. Дворецкий же, услышав вопрос, поморщился и зло ответил:

– Этот недостойный места Главы Рода… – с явным отвращением произнес Маркус. – Совершил чудовищную ошибку. Позволил огненному безумию поглотить себя.

***

Он оглянулся в последний раз… величественный особняк медленно исчезал в предрассветной дымке. Он глубоко вздохнул и похлопал верную лошадь по шее… его руки еле заметно дрожали. Нет… он должен быть сильнее. Ни к чему сомневаться и испытывать страх.

Он вернется. Пока он держит это обещание, то сможет двигаться вперед. Он просто спрячется… плевать на военные награды. Нужно просто позволить силачам перебить друг друга, пока он прячется в окопах. Ему не нужна слава и почести. Все, что ему нужно, это вернуться.

Он вернется. Он обещал.

Огонь. Запах паленой плоти, от которой тянет блевать… вспышка пламени, поглощенная жутким и неприятно знакомым хрустом. Жуткий, полный боли крик, сменившийся жалким, затихающим хрипом.

Они здесь… эти ледяные твари.

Он решительно сжал кулон, отводящий глаза врага… Удивительная вещь, что работает даже на этих тварях. К сожалению… сейчас он спрятался, но надолго это не поможет. Эти твари высасывают жизнь на площади. Ему придется сражаться. Он должен.

Он не умрет здесь. Он не…

Он должен выжить… любой ценой!

Умрите… сгорите в огне, все, кто мешает!

Сгорите и станьте хрустящей плотью!

Выжить, убить, выжить, убить, убить, убить, убить!

Ненавижу… ненавижу, ненавижу, ненавижу, ненавижу ненавижуненавижуненавижуненавижу.

Габриэль вздрогнул и открыл глаза. После чего скривился и резко перекатился с кровати на пол, двигая к себе старую деревянную лохань. Через несколько секунд его начало выворачивать… запах паленой плоти всегда был невыразимо отвратителен, и Смит не понимал тех людей, которым он нравится. Проклятые психи! И он после этого сумасшедший!?

– Кха-кха-кха, – прокашлялся мужчина, с печалью смотря на свой ужин.

Судя по тому, что еда не переварилась… он заснул совсем ненадолго.

– Да что же ты так взбудоражилось? – прохрипел Габриэль. – Перерыв отрабатываешь?

Ярость в глубине его разума не ответила. Просто полыхнула обжигающей ненавистью, опалив его нервы в очередной, демонский раз.

– Гнилой Скарр! – прорычал мужчина – Хватит! Какого демона?! Затихло на неделю, а теперь доводишь меня в утроенном размере! Что с тобой не так?!

Ярость, что ожидалось, не ответила, и Смит раздраженно выдохнул. Его пальцы с силой впились в лохань, и та жалобно хрустнула, начав трескаться от жара.