К Друти нас повел достаточно небольшой конвой. Впереди шел офицер в руках держал свою каску. Она была полна вишни. На ходу он бросал вишни в рот и выплевывал косточки. Рядом шла переводчица со своей 14-летней дочерью. Наша семья так же шла в передней части колонны. Было нас в колонне человек 500.

Перед рекой Друть колонна остановилась, т.к. через переправу (понтонный мост) проходили в город немецкие войска. Мы разместились на одной стороны улицы, которая упиралась прямо в Друть. Жара была ужасная, это было 8 или 9 июля 1941 года. Простояв минут тридцать конвой начал по очереди купаться в реке Друть или обливать сами себя водой перед колонной. Офицеру принесли походную брезентовую ванну, похожую на кровать-раскладушку. Немецкие солдаты налили в нее речной воды, офицер разделся, и какое-то время плескался там. Затем он вылез и оделся. Солдаты же ходили раздетые: в трусах, сапогах и в каске, с автоматом на пузе.

Люди же в колонне изнывали от жары без воды. Хочется отметить, что немецкие солдаты, раздеваясь и купаясь перед 500 горожан мужчин и женщин совершенно их не стеснялись. На мой взгляд, они вообще не считали нас за людей. Вдруг к начальнику конвоя подошел молодой мужчина и спросил можно ли ему сходить за коровой. Если ли колонна будет здесь стоять достаточно долго, то он успеет. Начальник конвоя сказал, что он не знает, сколько нам всем придется простоять здесь перед переправой. Т.к. по переправе проходят в город немецкие войска. Потом он спросил этого молодого человека:

– Может тебе хватит 15 минут?

Тот подумал и ответил:

– Пожалуй, хватит.

Немец говорит:

– Я тебя отпущу, а ты не придешь.

Молодой человек отвечает:

– Честное слово приду вовремя.

– Что мне твое честное слово? А, кто-либо может поручиться за тебя, что ты вернешься?

Весь этот разговор слушала моя мама, переводчица, ее дочь и я. Мы стояли буквально рядом с начальником конвоя. Тогда переводчица и моя мама говорят: «Мы знаем этого молодого человека». Мама говорит: «Я с ним училась вместе в педагогическом училище. И он честный человек, если сказал, что вернется, значит вернется». Переводчица сказала: «Я так же знаю этого человека, мы с ним вместе в одной школе работаем учителями. Он учитель физкультуры. И так же ручаюсь, что он вернется». Немец говорит: «Ну, раз вы ручаетесь, то он может идти». Снимает с руки часы и говори этому молодому человеку: «Все иди, время пошло, не более, чем через 15 минут ты должен быть здесь с коровой или без коровы».

Через 10 минут немец спрашивает переводчицу: «Вы здесь одна?». Она отвечает: «Нет, со мной 14 летняя дочь». Спрашивает мою маму: «А вы?». Мама отвечает: «Со мной двое детей, вот мальчик 8-летний, показывает на меня и ещё 5-летний, показывает на сидящего возле забора моего брата Игоря». Тогда немец говорит солдату по-немецки: «Переводчицу с дочерью, а так же эту женщину с ее детьми выдели из колонны и поставь к противоположному забору». Солдат собрал нас в кучку, и мы стояли, ожидая неизвестно чего. После этого начальник конвоя уже по-русски говорит, обращаясь к нам:

– Если ваш учитель не явится, как и обещал, через 15 минут я вас расстреляю.

А минут уже осталось меньше пяти. Тогда мама говорит:

– За, что же нас расстреливать?.

– Ну, вы же поручились, что он вернется.

– Но он может опоздать на две-три минуты.

– А он обещал не опаздывать.

– Но ведь его могут там задержать, патруль допустим или ещё какая-либо задержка.

– Конечно, могут, но он должен был это иметь в виду и не проситься идти за коровой. Да, ещё в течение 15 минут вернутся назад.

– Но он же не знал, что, если он опоздает, то нас расстреляют.